Та, что превращает время в пыль
Шрифт:
Я нервно рассмеялась. Мой смех потонул в тишине чердака и оттого показался каким-то зловещим.
– Глупости. Кристиан жил полтора века назад, – уверенно говорила я. Всем известно, что произнесенные вслух, слова кажутся куда более убедительными. – Он – призрак, но Селин-то ведь нет!
Может, это ее пра-пра-прабабушка? Или сколько еще там нужно пра? Точно – ведь многие называют своих дочерей в честь давно погибших предков. Брошь – наверняка старинная – могла достаться ей в наследство, как и любовь к орхидеям – что же тут удивительного?
Но вдруг вспомнилось странное выражение лица Селин и ее поспешное «нет», когда я предложила ей заглянуть в «Лавандовый приют» и самой ощутить присутствие призрака. И весь этот разговор… она не удивилась, узнав, что в особняке обитает потусторонние гости. Откуда она знала об этом? Просто слухи или нечто большее?
– Розали, ты бредишь, – прикрыв глаза, твердо сказала я самой себе.
А вот Дикси мои слова заставили задуматься.
– С одной стороны, подумаешь – совпало имя и любовь к цветам – к тому же я не помню, чтобы кто-то когда-то называл ее орхидеей. – Ее голос в трубке звучал глухо, куда отчетливее я слышала звон посуды и перебранку Чака и Кей.
– Дикси, выйди, пожалуйста, в зал, – попросила я. – Я едва тебя слышу. Что до Орхидеи… так мог называть ее только Кристиан.
В трубке послышались шаги, голоса Чака и Кей стихали, пока не смолкли совсем.
– Я вышла на улицу, – сообщила подруга. – Энн справится в зале и одна.
Я закатила глаза. Дикси в своем репертуаре.
– Если тебе так не нравится там работать, то почему не уйдешь?
– А куда? К тому же… кто сказал, что мне не нравится? И вообще, не переводи тему. Я должна кое-что рассказать тебе о Селин.
Я насторожилась. Даже сотовый прижала поплотнее к уху.
– Что именно?
– Я Селин знаю уже лет шесть – с тех пор, как она впервые приехала в Ант-Лейк. Откуда – не помню, даже не спрашивай. Так вот что я хочу сказать… С тех пор она ни капли не изменилась.
Сердце бешено застучало. Я подалась вперед.
– Что значит… Не изменилась?
– То и значит. Не постарела ни на день. Помню, как мисс Гаскил на каком-то благотворительном вечере спрашивала Селин, как ей удается так роскошно и молодо выглядеть? Знаешь, спрашивает, а у самой в глазах такая зависть-зависть. А та и отвечает со своей королевской улыбочкой – дескать, у меня особая болезнь.
– Болезнь? Подожди, кажется, понимаю. – Я бросилась к ноутбуку и быстро набрала фразу в поисковой строке. – «Болезнь нестарения», кажется, она так и называется.
– Да, наверное, – отмахнулась Дикси. – Так вот Селин отошла, а мисс Гаскил с моей мамой долго еще обсуждали, что та наверняка прибегает к пластике, только упорно это скрывает.
Неотрывно глядя на экран, я пробормотала себе под нос:
– Пластика в двадцать с лишним лет? Сомнительно. Да и зачем придумывать такое сложное оправдание, если можно списать на гены – или косметические процедуры, на худой конец?
– Розали, ты же понимаешь…
– Понимаю, Дикси, – со вздохом сказала я. Потерла лоб. – Просто все это так… странно. Сначала призрак в моем доме, потом эти письма. Трудно отмахнуться от всего этого, посчитав простым совпадением. Ладно, закрыли тему. Вечером увидимся?
– Не могу, у меня свидание, – загадочно ответила Дикси. Я отчетливо слышала в ее голосе улыбку.
– Оо, и кто он?
– Не хочу загадывать, но, кажется, это серьезно. Его зовут Бен. Я вас познакомлю. Попозже.
Если так говорила моя несерьезная подруга, то я была склонна ей верить. Дикси уже давно была одна – лечила разбитое изменой любимого сердце. И несмотря на ее сверх откровенные наряды, плохие привычки (включая привычку отлынивать от работы) и полное отсутствие голоса, она была хорошим человеком, и я надеялась, что у них с Беном все сложится.
В смешанных чувствах я положила трубку. Селин – Кристиан – Орхидея – Селин – безумная карусель. Верить в призраки – это одно. Но верить в то, что в Ант-Лейке живет женщина, которой исполнилось более ста пятидесяти лет… Нет. Невозможно.
С такими мыслями я и легла спать, и еще долго не могла уснуть, ворочаясь и сбивая под собой простынь. А в голове беспрестанно крутилось: «Невозможно. Невозможно».
Глава девятая
Трех прочитанных писем мне хватило, чтобы понять – Кристиана бросила его Орхидея. Селин не отвечала на письма Кристиана, даже не открывала их. Почему? Куда исчезла любовь, казавшаяся такой сильной? Эмоции, которые пропитывали писчую бумагу, словно передаваясь мне? Страсть и нежность, сплетенные воедино…
Хотя его любовь не исчезла, но что случилось с ней, Орхидеей?
Кристиан все равно знал, что я прочла его первую переписку с Селин, поэтому я решила прибегнуть к последнему способу хоть что-то понять в этой истории любви. В очередном послании я попросила Кристиана описать его Орхидею.
И ответ пришел, но был странно сух и сдержан. Возможно, в этот миг он вспоминал, как они расстались? Любопытство мучало меня, но я не стала бередить его раны – вдруг Кристиан до сих пор ее любил?
Описание совпадало до мельчайших деталей – вплоть до черных блестящих волос до середины спины и приколотой на платья броши с орхидеей. Карие глаза – как и у той Селин, что знала я. Но всему этому могло быть простое объяснение – гены. Правда, прошло уже почти два века…
Пазл не сходился, и я предприняла последнюю, отчаянную попытку хоть что-то понять – попросила Кристиана нарисовать лицо его Орхидеи. Он отказался, но я была настойчива, и в конце концов одержала вверх. И, глядя на рисунок, ошеломленно качала головой.