Та, которой не стало
Шрифт:
– В таком бардаке можно не заметить и слона. Ну-ка, что вы там нашли?
И он потянулся к фотографиям, но Паттерсон проявил себя еще большим дипломатом, чем старший агент, разделив снимки между Тобиасом и полицейским детективом.
– Одни голые бабы, мистер Тобиас, – сказал Паттерсон. – Вот почему я позволил себе заметить, что брат Гэбриэл контролировал отнюдь не каждое движение души своих последователей. Или не души…
Тобиас быстро просмотрел свою часть фотографий и почувствовал, как вскипает в нем гнев, что случалось с ним крайне редко.
– Это ведь не обычное порно, не так ли? – обратился он к Лоусону.
В самом деле, женщины,
– Дейл Гордон сделал эти снимки в клинике, – сказал Лоусон и рассказал фэбээровцам об отверстии, просверленном Гордоном в стене между его лабораторией и смотровой. – Судя по всему, это пациентки клиники. Мы нашли у него точно такие же снимки Джиллиан Ллойд, но, очевидно, не только она его возбуждала.
– А где вы нашли фотографии Джиллиан Ллойд? – неожиданно заинтересовался Тобиас.
– Часть была у него на работе, а часть здесь, на алтаре, – ответил Лоусон.
– Алтарь, тоже мне! – фыркнул Паттерсон. – Надеюсь, когда этот подонок сдох, бог был не в настроении прощать всех подряд.
Услышав подобный комментарий, Тобиас нахмурился, но ничего не сказал.
– А чем занимался Гордон в клинике? – спросил Паттерсон.
– Официально Гордон числился лаборантом, фактически же он заведовал андрологической лабораторией. Лично я этого слова не знал, но меня просветили. Андрологи работают со спермой – отбирают, исследуют, замораживают для хранения, размораживают, промывают, пропускают через центрифугу… словом, делают все необходимое, чтобы использовать ее для искусственного оплодотворения, как т укго, так и интраутерально. – Он перевел дух, давая обоим агентам время, чтобы во всех подробностях представить соответствующую картину. – Зная то, что я знаю о Гордоне… – Детектив покачал головой. – Меня буквально тошнит при одной мысли о том, что этот псих имел доступ к… Ну, вы понимаете…
– Да, понимаю, – кивнул Тобиас. – А еще я понимаю одну вещь… Догадываетесь какую, детектив?
– Похоже, что да. – Лоусон вздохнул. – Придется как следует пошуровать в клинике.
ГЛАВА 24
Эббот метался из угла в угол, словно летучая мышь, и свирепо кусал ноготь.
– Но я не понимаю – почему! – воскликнул он.
– Я уже объяснил. – Лонгтри поднялся. – И достаточно об этом.
– Хорошо, Декстер, извини, – сказал Эббот с нервным смешком. – Должно быть, мне просто не дано слышать, что говорят духи предков. Впрочем, я никогда особенно не верил в сны и видения. Если старики верят во всякую чушь – это их дело, но меня они не заставят… – Он осекся под тяжелым взглядом!
Лонгтри. – Я не хотел никого оскорбить, Декстер, – пробормотал он. – Я не прав. Еще раз извини.
– Извинение принято. – Лонгтри медленно двинулся вдоль комнаты, аккуратно ставя ноги пяткой к носку одна впереди другой. Добравшись до дальней стены, он достал из кармана небольшой коричневый блокнотик и записал в него результат. Конечно, подобные подсчеты были довольно приблизительными, однако даже они позволяли примерно прикинуть, как лучше расставить мебель в первой штаб-квартире АЗКА.
– Я предлагаю всего-навсего нажать на него посильнее, – продолжал Эббот. – По-моему, вреда от этого не будет.
– В этом нет никакой
– А мне кажется, что, пока он не забыл про нас, мы должны действовать. Если пройдет слишком много времени, он может решить, что все происходящее – просто несчастливое стечение обстоятельств. О том, что на свете существует какая-то АЗКА, он даже не вспомнит! Нет, Лонгтри, ты как хочешь, а я считаю, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы подтолкнуть его в нужном направлении.
– Мы сказали ему все, что были должны. Все, что ему необходимо было знать, чтобы принять решение.
– У парней типа Харта полно дел. К нему постоянно обращаются то одни, то другие и просят сделать то или это, произнести речь, дать автограф, написать книгу, посетить школу или интернат… Естественно, он не может разорваться, чтобы поспеть и туда, и сюда, поэтому «нет» для Харта – стандартный ответ. Голову даю на отсечение – он дал его и сразу забыл, о чем шла речь. На самом деле Харт даже не думал, от чего, собственно, отказался! – Эббот стукнул кулаком. – Говорю тебе, Декстер, с ним только упорством чего-то и добьешься!
Лонгтри тем временем измерил таким же способом ширину комнаты, потом сосчитал количество электрических розеток и также записал результат в свою книжечку.
– Харт не из тех, кому нравится, когда на него давят.
– Я не говорю о том, чтобы давить. Всем нравится, когда перед ними на коленях стоят! В принципе мы могли бы съездить в Хьюстон, только выехать придется уже завтра или в крайнем случае послезавтра. Вести машину придется по очереди, поскольку на самолет денег все равно нет. Когда мы встретим Харта – пригласим его на обед в какое-нибудь заведение пороскошнее и еще раз поговорим с ним.
Лонгтри слушал его с легкой насмешкой.
– Хороший план, Джордж, только нам он ни к чему. Не стоит тратить время и деньги, чтобы куда-то ехать. Харт придет к нам сам.
– Харт придет к нам? Декстер, ты что-то перепутал. Только не Харт! – В голосе его послышались визгливые нотки, и Лонгтри слегка приподнял брови. Он прекрасно понимал, что на уме у Джорджа Эббота, но думал он о том, что многие считают Декстера Лонггри выжившим из ума стариком. Да, говорили они, были времена, когда с вождем Длинное Дерево нельзя было не считаться. Когда-то он был сильным, целеустремленным, влиятельным, волевым, но теперь – увы – все это в прошлом. Теперь у него в головном уборе не хватает перышка, а в: колчане – стрел. Зубы его расшатались и выпали, остались только память о былом величии да стариковское упрямство. «Это та, старая трагедия, – говорили про него старики и с сожалением кивали. – Он все еще никак не может забыть того, что случилось!»
Эббот в те годы был, наверное, еще в начальных классах, но и он, несомненно, слышал историю о том, как сошел с ума вождь Длинное Дерево. Конечно, с тех пор прошло много лет, и Лонгтри давно в хорошей форме, но… Разве на смену безумию не могло прийти старческое размягчение мозгов? Несомненно, Джордж Эббот полагал, что нечто в этом роде происходит с его собеседником.
Но Лонгтри было все равно. Пусть Эббот думает, как ему больше нравится, лишь бы от этого не страдало дело.
– Джордж, – сказал Лонгтри как мог убедительно, – ничто из того, что мы можем сказать или предложить, не способно убедить Харта присоединиться к нам. Он сам примет решение, когда созреет. Сам, понимаешь? И это решение будет его собственным. Навязать ему что-либо никому не удастся – не такой он человек.