"Та самая Аннушка". Часть вторая: "Это ничего не значит"
Шрифт:
— Почему?
— Почему что?
— Почему они это делают? Ты же говорил, что от войны никому не лучше, но, получается, люди тратят последние деньги, чтобы она продолжалась?
— Потому что с какого-то момента война становится очень личной. Когда в окопах сын, брат, племянник, друг, коллега — ты собираешь деньги, чтобы у него были вот эти штуки, — я пнул протезом мешки
— Ты поэтому так расстроился?
— Да. Это явно гражданский сбор для какого-то подразделения. Видно по набору, по упаковке, по количеству. Кто-то думает, что он помог своим ребятам, а помог ворам и жуликам. Где-то кто-то остался без денег, где-то кто-то остался без снаряги, твари типа Мирона неплохо заработали, а там, куда это везли, полыхнёт новая война. Или уже полыхнула. У меня ощущение как в говно окунулся.
— Да, некрасиво вышло, — согласилась девушка.
— Эй, — спросил Гурис, — когда делить будем? Нам такой хабар очень в тему, хоть продать, а хоть и самим сгодится.
— Ну, что скажешь, солдат? Твоё имущество. Ребята доставили, ты им торчишь четверть.
— Без проблем, — сказал я Гурису. — Но ваша доля будет из тех трёх машин.
— Оружие, типа? — почесал седую бороду тот. — Ну, мы, в принципе, не против. Пушки нам нужнее, чем каски. Вся эта трихомудь для слабаков.
Он презрительно поворошил носком сапога мешки с брониками и добавил:
— Но как посчитать четверть?
— Я приглашу брокера, — сказала Алина.
Я и не заметил, как она подошла.
— Да, тема, — согласился байкер. — Пусть скажет, что почём, и распилим по деньгам.
— Я первый на выкуп, ты не забыл? — пихнул меня в бок низкорослый автомеханик. — Того, что после них останется.
— Только из оружия, — сказал я твёрдо. — Эти две машины не раскомплектуются.
— Как скажешь. Оружие я легко продам, товар ходовой. Точно ничего оттуда сдавать не будешь? На рации у караванщиков всегда спрос, обувь тоже в цене…
— Нет. Ворованным не торгую.
— Экий ты принципиальный, — хмыкнула Аннушка. — А оружие они, по-твоему, в магазине купили?
— Извини, я не борец за всё хорошее. Просто… Ну, не могу. Неправильно это. Я ведь сам со сборами был связан. Через мои руки много прошло, и я знаю, блин, чего это стоит людям. А оружие… Его сколько ни продавай, меньше не станет.
— И что ты будешь с этим товаром делать?
— Это не товар, — ответил я уверенно. — Это имущество, которое надо вернуть. Если его вывезли из моего среза, то наверняка можно и завезти обратно. У меня много знакомых в этой сфере, по номенклатуре и серийным номерам можно вычислить, кому предназначался груз. Может, заодно станет понятно, кто его спёр. Донка?
— А, чего? — старуха сидит, привалившись
— Скажи, ты можешь провести караван до моего среза?
— До твоего не могу, служивый. К вам караваны не ходят.
— Почему?
— Местные не пускают. Хочешь что-то поиметь — заказывай, вытащат в Альтерион на рынок. А если сам полезешь — огребёшь. Мирон на это сильно ругался из-за переплат, но сделать ничего не мог. Так что Альтерион — самая близкая точка. Там много ваших пасётся, может, договоришься с кем…
— Чёрт, как неудачно…
— Да что ты паришься? Повесь на Керта, он брокер или как? До твоего среза дотащат, а там только контакты надёжные нужны. Есть у тебя такие, служивый?
— Как не быть.
— Вот и всех делов. Так что, мы никуда не идём? Зря я, как дура, трезвая сижу?
— Погоди, — вздохнул я, — у нас ещё беженцы на балансе.
— Напоминаю, — сообщила невозмутимым тоном Алина, — что расчётный час на Терминале — полдень. У вас остался один час тридцать минут. В дальнейшем вам следует либо оплатить проживание этих людей на следующие сутки, либо покинуть Терминал. Также обращаю ваше внимание на тот факт, что транспортных средств на стоянке стало больше на пять единиц, что влечёт за собой соответствующее увеличение парковочного сбора.
— Да, я кругом всем должен, я понял. Но у меня есть для тебя интересное предложение. Можешь пригласить в конференцзал их главного… как там его…
— Вы имеете в виду человека по имени Карит? В данный момент он с группой соотечественников находится в холле. Ожидая, видимо, именно вас, Алексей.
— Вот прям с группой и приглашай. И сама приходи. Я чуть позже буду, договорюсь только с Кертом…
Брокер охотно согласился оценить имущество, выдать долю панкобайкерам, выставить остальное оружие на торги, оформить комиссионное соглашение с Кройчеком, оплатить из выручки парковочный сбор, оформить доставку гуманитарки и так далее. И всё это за скромную сумму…
Надеюсь, что скромную, потому что в курсах я не ориентируюсь никак. Куда мне в караванщики, я вас умоляю!
В конференц-зале собрались Карит, трое почтенных старцев из его группы поддержки и пожилая дама в платке, представляющая, видимо, женскую часть оптом. С нашей стороны стола оказались я, Аннушка и зачем-то Донка. Их я не звал, сами пришли. Глойти, наверное, ждёт окончательного решения по выходу, чтобы немедля нарезаться антисептиком, если мы никуда не едем. А Аннушка… Эта не знаю зачем. Может, ей просто интересно. Алина воздвиглась в торце стола, садиться не стала. Ни разу не видел, чтобы она сидела. К ней я и обратился первой:
— Алина, ты спрашивала у меня, каких людей я бы порекомендовал для заселения вашего среза.
— Да, Алексей. Я всё ещё ожидаю ответа, — кивнула она красивой головой.
— Я готов сформулировать критерии. По моему мнению, это должно быть моноэтничное сообщество небольшой численности с выраженной религиозной составляющей и преобладающим женским влиянием. У вас ведь матрилинейное общество, Карит?
— Я не вполне…
— Одна девушка сказала мне, что род у вас считается по матери.