"Та самая Аннушка". Часть вторая: "Это ничего не значит"
Шрифт:
— Не, рыло у тебя самое подходящее, — хмыкнула Донка, — красавчиков она как раз не любит, а вот таких, чтобы мужик, как раз да.
— И тем не менее, ванна там, а я тут.
— Знаешь, может, оно и хорошо, что не дала, — сказала задумчиво Донка. — Кому она даёт, тем, кроме как пару раз перепихнуться, ничего не светит. Это у неё легко. А вот если кого за друга держит, то там другой разговор.
— Думаю, она меня не то что за друга, а вообще за человека не держит. Так, к подошве прилипло. Тебе что-то от меня надо? А то я спать пойду.
— Я к тебе
— Вываливай.
— Мы завтра на Дорогу, или как?
— В смысле?
— В прямом. Я твоя глойти, и ты мне скажи, выходим завтра или нет. Потому что если нет, то в медпункте есть антисептик на спирту. На вкус говно, но если с глюкозой сбодяжить, то не сблюю.
— Так вот где ты в прошлый раз набралась!
— Ясен хрен. Никто не знает, а Доночка хитренькая!
— У Мирона ты разрешения не спрашивала.
— Ой, да насрать мне на него было, мудака такого. Пусть бесится.
— На меня не насрать, значит?
— Ну, такое. Потерплю ради дела. Надо же куда-то отвезти этих забрёдышей, да побыстрее, потому что за свой счёт их в Терминале размещать никакой бюджет не выдержит. Не зря Мирон их в автобусе держал, у Алинки тут цены неслабые, потому как монополия.
— Я пока даже не знаю, моя ли ты глойти или сама по себе, — сказал я честно, — коммерсант из меня как из говна пуля. Но ты, если сможешь, не надирайся сегодня. С беженцами в любом случае надо что-то решать, да и с грузом мироновским тоже. Может, сходим разок, да и дам тебе расчёт с выходным пособием. Будешь глойти на пенсии, поди плохо? Подольше проживёшь.
— Не, служивый, — замотала седыми косичками бабка, — не могу я на пенсию. Дорога не отпустит. С тоски помру или сопьюсь и всё равно с тоски помру. Ты подумай, может, всё же тебе караванщиком, а? Втянешься, привыкнешь, не прогорим небось…
— Давай завтра, ладно?
— Ладно, как скажешь, — глойти встала из-за стола, — но антисептика я пока не нажрусь, цени. Это для меня офигеть какой подвиг, между прочим.
— Горжусь знакомством с такой волевой женщиной!
Донка ушла, я допил компот и пошёл спать. В коридоре столкнулся с беженкой, той, которая молодая.
— Простите, халь, — остановила она меня, — вы же были на одной ноге, а теперь на двух, как так?
— Протез, — пояснил я. — Увы, отращивать ноги я не умею. Жаль, было бы удобно.
— Да, конечно, — засмеялась она, — никто бы не отказался. Вот, уложила своих, спят.
У неё двое пятилеток, помню. Шустрые такие.
— Ну, спокойной им ночи. Устали, наверное.
— Да, — кивнула она, глядя на меня тёмными загадочными глазами, — будут спать очень-очень крепко. Ничем не разбудишь.
— Хорошо, отдохнёте от них. Наверное, утомительно с двумя.
— Да, халь, но это ничего, я привыкла. Знаете, халь, Карит
— Очень польщён. Никогда раньше не был ни в чьих хрониках.
— Знаете, что это значит? Вы можете зайти ко мне, бог не будет против, и люди не скажут «хэт», — она коснулась моей руки и скромно опустила взгляд. — Карит сказал, нам нужно много детей, чтобы народ возродился.
— Неожиданное предложение. Это большая честь, красавица, но… Прости, я лучше буду сегодня спать один.
— Почему, халь?
— Как тебе объяснить… Я не смогу жить спокойно, зная, что где-то растёт мой ребёнок. И я не готов связать жизнь с вашим народом.
— Это будет мой ребёнок, халь. У нас родство считается по матери.
— Дело не в том, как у вас, а как в моей голове. Прости.
— Понимаю, халь. Спокойной ночи, халь.
— И тебе, красотка.
Я пожалею об этом решении. Да что там, уже жалею. Но оно, чёрт меня побери, правильное.
Глава 16
Грузовая декларация
Видеть, просыпаясь, лицо Аннушки — не самый плохой вариант. Правда, я бы предпочёл при этом смотреть на него не снизу. Есть и более интересные ракурсы — на соседней подушке, например. Я бы охотно любовался по утрам её чётким профилем. Или фасом. Да хоть даже и затылком. Но для начала и вид снизу неплох. По крайней мере пистолетом в лицо не тычет, уже шаг вперёд в наших отношениях.
— Вставай, солдат, там твой груз пригнали. Ребятам не терпится получить свою долю, да и мне интересно, что Мирон вёз.
— Мне казалось, что дверь тут запирается, — заметил я укоризненно, вытаскивая руку из-под подушки, где она как-то сама собой оказалась на рукоятке пистолета. — Не то чтобы я не был рад тебя видеть…
— Алинка мне открыла. Не гунди. Поднимайся, одевайся, завтракай, жду в холле, — девушка вышла, дверь за ней закрылась.
Никакого, чёрт побери, понятия о приватности.
Пистолет Мирона оказался обычный «Грач» под патрон 9x19. Отзывы о нём слышал разные, на передке многие таскали и вроде бы не жаловались. Тут более интересен сам факт. Родиной, так сказать, повеяло.
Надо будет поискать в машине повнимательнее, может, где-то и кобура к нему валяется. Да и патронов всего восемнадцать штук, маловато.
На завтраке встретил Донку, на удивление трезвую, отчего мрачную. Думал, не выдержит, накидается, — алкоголиков я навидался, и почти никто из них не устоял бы в ситуации «и есть, и хочется». Бабуся нагребла на поднос еды и села рядом.
— Что, служивый, говорят, пришёл наш товар?
— Угу, — кивнул я, доедая яичницу. Готовят тут неплохо. Интересно, на кухне тоже роботы? — Ты не в курсе, чего мне ждать от груза?