Табу на вожделение. Мечта профессора
Шрифт:
— Дочка, — прозвучало взволнованно, — что случилось? Что у вас там случилось?
Она лишь отмахнулась, торопливо переобуваясь в потрепанные жизнью осенние ботинки на плоской подошве:
— Потом, мам! Все потом!
— Юля!
— Прости, что праздник тебе испортили! Но… так уж вышло…
— Сейчас-то ты куда?
— Марату успокоиться нужно. Мы прогуляемся немного.
— Ой, господи…
— Не волнуйся! — сняв с вешалки его пальто, Юля расцеловала свою перепуганную мать в обе щеки. — Все будет хорошо! Люблю тебя!
— Милая…
— Затопи баню, пожалуйста! — крикнула она, уже выбегая
Не говоря более ни слова, девушка со всех ног ринулась обратно.
Однако, Марата на условленном месте не обнаружила. И ужас тотчас же ледяной волной прошелся по ее напряженным мышцам. Она не знала, что думать. И где его искать. Лишь спустя пару ударов внезапно ошалевшего пульса Юля наконец заметила своего мужчину. Каримов сидел в салоне автомобиля и жадно курил, не удосужившись даже прикрыть дверь.
Та была распахнута настежь. Тем не менее…
«Не уехал! — пульсировало в сознании. — Мог ведь, но не уехал!»
Облегченно вздохнув, Попова зашагала прямиком к Марату. И с удивлением обнаружила, что тот приговаривает вторую сигарету подряд. Окурок от первой сиротливо валялся на земле. Стараясь не выказать беспокойства, пожирающего ее изнутри, Юля протянула ему пальто. Он вышел из машины. Молча оделся. Затянулся до одури, и… носком обуви затушил сигарету. Все так же, не проронив ни звука, она доверчиво вложила свою ладонь в его руку.
— Идем? — потянула за собой.
Каримов властно сжал ее пальцы.
— Куда? — уточнил абсолютно ровным тоном.
— А это не важно! — Юля гордо расправила плечи. — Просто… идем!
Марат вымученно улыбнулся. Лишь уголками рта, но и это в данной ситуации было сродни подвигу. Затем закрыл машину, включил сигнализацию, и с готовностью последовал за ней, не задавая более вопросов.
Первые минут двадцать они шли по деревне в тишине. Думая каждый о своем. Затем, Попова начала вставлять редкие фразочки, проходя мимо того или иного здания, дома, магазина. А спустя еще несколько минут, разговорилась окончательно. Марат просто слушал ее, никак не комментировал. Но Юля знакомила его со своими родными местами весьма подробно и ответственно, проводя своеобразную экскурсию. Их поселок был достаточно большим, старым и самобытным. За годы жизни в нем, у нее накопилось достаточно забавных историй, связанных с тем или иным местом.
И Каримов стойко выслушивал каждую из них. Однако, когда Юля кивнула на колонку, признавшись, что однажды зимой прилипла к ней языком, он резко остановился, заключил ее в свои крепкие объятия, и заговорил. Заговорил впервые с того момента, как они отправились на прогулку.
— Ты додумалась… зимой… на морозе… лизать… металл?
Попова смущенно кивнула, подтверждая его слова коротким:
— Угу!
Так громко он не смеялся еще никогда. Никогда на ее памяти.
А потом вдруг, снова сделался серьезным до жути.
— У тебя есть здесь особое место? Любимое?
— Конечно!
— Покажи мне его.
Юля восприняла просьбу своего профессора с особым энтузиазмом.
И уже спустя десять-пятнадцать минут они стояли на берегу спокойной деревенской речушки, наслаждаясь невероятно вкусным свежим воздухом, и красотами природы.
Заметив это, Каримов присел рядом и принялся активно растирать ее икры и бедра, обтянутые лишь тонким капроном чулок.
— Что я говорил тебе по поводу одежды? — рыкнул недовольно.
— Столько всего случилось… я не успела переодеться.
— Нужно возвращаться. Не хватало еще застудиться.
— А может просто…
— Что?
— Костер разведем? Сразу согреемся. И побудем тут еще немного!
Марат не смог ей отказать. Они вместе начали искать сухие ветки и траву, пригодную для розжига. Когда все было готово, он доверил Юле самую главную миссию — чиркнуть его зажигалкой. Естественно, девушка справилась с заданием на ура. После оба уселись на скамейку, молча наблюдая за языками пламени, пожирающими древесину.
Вскоре, явно решив капитально расслабиться, Каримов и вовсе разлегся на лавочке, пристроив голову у Юли на коленях. Она улыбнулась, ощутив, как как нутро наполняется небывалой нежностью, и с готовностью стала хаотично гладить своего мужчину по лбу, по колючим щекам, по волосам.
— Как ты? — осторожно поинтересовалась, спустя некоторое время.
Казалось, он ей не ответит. Однако… шумно выдохнув, Марат пробубнил:
— Нормально.
— Я понимаю…
— Нет. Не понимаешь. И слава богу.
— Мне жаль твоего брата. Искренне жаль.
Профессор сжал губы в тонкую линию, не мигая уставившись на костер.
— Тимур… В том, что произошло… есть и его вина. Ярость слепит меня. Душит. И все же, я в состоянии понять это. А значит, приму со временем. Смирюсь. Успокоюсь. Но ты пообещаешь мне кое-что. И прямо сейчас!
— Все, что угодно, Марат!
— Артем, — прозвучало глухо. — Юля, он никогда, не при каких обстоятельствах не должен узнать правду! И мои родители тоже. Они этого не переживут. Дай мне слово, что будешь держать язык за зубами!
Она склонилась ниже, и запечатлела на его губах быстрый поцелуй:
— Клянусь!
Только вот отстраниться не успела — мужчина бесцеремонно схватил ее за шею, за волосы и рывком потянул на себя, требуя продолжения. Они целовались, как сумасшедшие. Жадно и остервенело. Сталкиваясь лбами, носами, зубами. Юля потерялась во времени, полностью утратила связь с реальностью. И даже не уловила тот момент, когда именно оказалась верхом на своем профессоре. Когда оседлала его, как породистого жеребца и с готовностью насадилась на его член. Марат таранил ее так мощно и жестко, что девушка была не в состоянии сдержать криков. Страстных. Порочных. Они громким эхом разносились над водной гладью, пока ее мужчина самозабвенно трахал ее. Задыхаясь от наслаждения, скуля и завывая не своим голосом, Попова подмахивала ему, позволяя погружаться в нее быстро. Резко. И на всю длину. Каримов стискивал ее бедра, не контролируя силу, и наверняка оставляя отметины от своих пальцев на ее бледной коже.