Табу на вожделение. Мечта профессора
Шрифт:
— Нет! — твердо.
— Что нет?
— Нет у нас пригородных санаториев! И не было никогда!
— Но она так сказала! А других зацепок у меня нет, и… алло? Алло? Вы слышите меня? Алло!
Никто ее уже не слышал — телефон окончательно разрядился.
А вместе с ним умерла и вера в спасение.
Но в глубине души все еще теплилась надежда.
«Все будет хорошо! Главное, оставаться на месте! Сейчас он пойдет в полицию и напишет заявление о моем исчезновении. А те с утра возьмут служебных собак,
А это было ой как непросто. Холодало.
Юля уже продрогла до костей. Верхнюю часть тела кое-как согревал пиджак. Но босые ноги, обтянутые лишь тонким капроном, уже немели от холода.
Не придумав ничего умнее, девушка запихнула их в свою кожаную сумку с толстой тканевой подкладкой. Сколько просидела так, одному Богу известно.
Она потеряла счет времени. Плакала, успокаивалась и снова плакала. Замирала, когда чудилось, будто в темноте светятся чьи-то желтые глаза. Вздрагивала от резких звуков. И содрогалась от любого порыва ветра.
Когда где-то вдалеке раздался рев автомобильного движка, девушка сняла сумку со стоп и поднялась на ноги, молясь всем богам, чтобы все это не оказалось лишь ее слуховой галлюцинацией. Но звук приближался. Нарастал. Становился громче и отчетливее. Наконец среди стволов деревьев мелькнул свет — то были фары. Не веря своему счастью, Юля схватила вещи и не помня себя побежала навстречу неизвестности, вопя во всю мощь своего голоса:
— Помогите!
Однако когда чей-то автомобиль появился из-за поворота, ее обуял животный страх. Лишающий воли. Парализующий.
«А вдруг это они? Вдруг вернулись мои похитители?»
Напряженно застыв, Попова ждала, когда водитель сбавит скорость и остановится посреди лесной дороги, едва заметной из-за опавшей листвы.
Сердце громко ухало в груди, гоняя кровь по венам. Колени подкашивались.
Как только ее стало видно в свете фар, машина резко остановилась.
Секунда. Другая. И из салона стремительно выскочил Каримов.
Одичавший. Бешеный. Готовый разорвать кого угодно голыми руками.
«Боже мой…»
Он угрожающе двинулся в ее сторону, и Юля буквально задохнулась от облегчения. От невинного, почти детского восторга. Из ее глаз вновь хлынули слезы.
«Я не умру здесь! Я не умру!»
— Марат Евгеньевич? — прокаркала она измученно. — Неужели это вы? Вы приехали за мной!
Уже ничего не соображая, шалея от бескрайней радости, наполнившей сердце и разум, она безотчетно кинулась к нему в объятия, повисла на мощной шее и… горько зарыдала, уткнувшись носом в его ключицу.
Глава 11
«Твою мать! Что ж меня так кроет-то от ее близости?»
Марат дернулся. Вздрогнул всем телом, будучи не в силах избавиться от ощущения, будто она проникает
«Я нашел тебя, девочка! Я тебя нашел!»
Склонившись чуть ниже, он позволил себе украдкой насладиться ароматом ее волос. Практически уткнуться носом в ее макушку и дышать, дышать, дышать. От примитивнейшего удовольствия разум помутился, и зрачки на миг ушли под веки, как у конченого наркомана, получившего наконец очередную дозу. Мучительно застонав, Каримов все же обнял Юлю в ответ.
Стиснул своими ручищами и припечатал к себе так сильно, как только смог.
До жалобного всхлипа. До хруста ее костей. До невозможности дышать.
— Все позади, — пробормотал, с трудом ворочая языком. — Не плачь.
Ответом ему служил лишь судорожный вздох. Глубокий. Рваный.
Девчонку жестко колошматило. Да и Марата лихорадило не меньше.
При одной лишь мысли, что ей причинили вполне реальную физическую боль, что над ней… надругались, его разум отключался. Глаза наливались кровью. А в душе оставалось лишь одно неуемное желание — убивать.
Хотелось растерзать ублюдков, обидевших ее, голыми руками. Рвать зубами.
На куски. На лоскуты. На гребаные молекулы. Почему? Он не знал! Не знал! Сам того не замечая, ожесточился, стал равнодушен к бедам чужих людей. Но отчего-то ее боль и ужас он ощутил… как свои собственные.
И это было сродни удару под дых. С ноги. Со всей паскудной дури.
«Весело, однако! И странно до жути!»
Теперь, оглядываясь на несколько часов назад, Каримов был искренне рад, что не отпустил Юлю с КВН. Что, взбесившись от лютой (и совершенно несвойственной ему) ревности, решил воспрепятствовать ее свиданию с каким-то Костей, которого Попова с придыханием величала «настоящим мужчиной». Что додумался проконтролировать ее, позвонив Макарову.
Тот, в свою очередь, скинул ему номер их нерадивой студентки и довольно четко обозначил свою позицию по данному вопросу, бросив короткое:
— Разбирайся сам!
Марат и разобрался. Забрав Артема из дома своих родителей, он поехал с ребенком уже на их адрес, намереваясь позвонить Юле и отчитать эту маленькую дерзковатую сучку по полной программе, когда доберется до места. Только в груди что-то нещадно жгло. Тянуло. Прямо сердце заходилось в каком-то сумасшедшем ритме, и внутренности узлом скручивало ни с того ни с сего. При племяннике Каримов старался всегда держать эмоции в узде. Но не в этот раз.