Таежный форсаж
Шрифт:
Пять упаковок дихлофоса с надписью «Тайга» примирили Лену со всеми таежными прелестями вообще и с геологами в частности. Она приободрилась, сказала себе, что с таким арсеналом можно и в джунгли, и вообще не боги горшки обжигали. Есть даже что-то романтическое в том, что она поедет в тайгу, будет жить в палатке, вставать с птицами, умываться в ручье и есть пищу, приготовленную на живом огне.
Насчет продуктов можно было не беспокоиться, их для экспедиции закупал заказчик.
Все добро, за которое она теперь отвечала головой, они с Поповым целый
Совместный труд, как известно, объединяет. Попов оказался добродушным, не заносчивым парнем, он беззлобно подшучивал над женской печалью о сломанных ногтях, и Лена почти подружилась с ним.
Между делом Саныч рассказал, что в Красноярске партию встретят и отвезут на машине на базу. Там их будут ждать завхоз и рабочий. Завхоз и выдаст им продукты. Далее на вездеходе (мама, роди меня обратно!), прихватив с собой разнорабочего, они отправятся в тайгу, где разобьют лагерь, обоснуются и приступят к разведке.
– Если повезет, можем пересечься с какой-нибудь другой партией, – подбодрил Лену Попов.
Проникнувшись доверием к напарнику, Лена спросила:
– Саш, а зачем нам столько дихлофоса? От комаров и мошек?
– Для газовой плитки, – серьезно ответил Саныч.
Лена недоверчиво фыркнула.
– Прикалываешься?
– И не подумал, – отверг подозрение Попов. – Горит отлично, и цена…
Лена почувствовала тревогу, но напомнила себе, что Попов вырос в экспедиции, что тайга для него – дом родной, что он геолог во втором поколении. Подарок судьбы, а не коллега! На такого можно положиться.
– А «Фальшфейер» – это что?
– От медведей, – с джедайским спокойствием просветил Попов.
– Что-о-о? – В эту самую минуту до Лены вдруг дошло, что она не хочет в командировку. Что тайга – не место для прогулок кисейных барышень.
– Лен, ты не дрейфь, – успокоил Саныч. – Все будет в порядке. «Фальшфейеры» – это так, на всякий пожарный. Вообще-то медведи редко выходят к человеку. Да и опасна только медведица с выводком.
Он отвинтил колпачок с капсулы «Фальшфейера», показал заправленный внутрь шнурок с кольцом на конце и пообещал:
– В поле научу тебя пользоваться этой штукой.
– А почему этих фальшфейеров всего пять? – дрогнув, спросила Векшина.
– А сколько надо? – Саныч улыбнулся, и морщинки выдали его возраст – Попову было не меньше тридцати. – У нас же еще ружье будет.
Вопросов больше Лена не задавала: она и так узнала о «поле» слишком много. Больше, чем могла вынести.
Вопреки здравому смыслу до самого вылета Векшина все еще надеялась, что поездка по какой-нибудь причине сорвется. По метеоусловиям, из-за лесных пожаров, из-за американских санкций против России, или заказчик объявит об обстоятельствах непреодолимой силы…
Только получив по электронной почте билет Российских авиалиний, Лена поняла, что ее загнали в угол. Что ее рекрутировали, и она таки
Но что с них взять, с этих геологов! Не зря отец называл их геолухами, извлекателями квинтэссенции.
Поскольку здраво рассуждать в компании никто не мог, включая исполнительного директора, то Лена нашла утешение в гениальной фразе Станислава Ежи Леца: «Если не можешь изменить ситуацию – измени своё отношение к ней».
Поездка неотвратимо приближалась, и, собрав волю в кулак, Лена выстроила приоритеты: вернуть на склад в целости и сохранности все снаряжение, а то еще, чего доброго, вычтут из зарплаты. Не покалечиться и не заболеть в тайге. Научиться пользоваться «Фальшфейером». И держаться Попова.
Но обстоятельства менялись с такой скоростью, что Ежи Лец курил в сторонке. Приспособиться к ситуации и изменить свое отношение к ней Лена Векшина просто не успевала.
Началось с того, что за день до вылета Сан Саныч слег с диагнозом «коронавирус».
Лена почувствовала, что конструкция из приоритетов, которую она с таким трудом выстроила, зашаталась.
Понятное дело, лететь куда-то и проводить полевые работы в одиночку Лена Векшина не могла. Слава Богу, это понимали даже невменяемые геологи. На блиц-совещании Михаил Иванович провел рокировку и «усилил» партию, отбывающую на «Курунг»:
– На «Курунг» полетите всем отделом, – сказал он Ратникову, и сердце Лены оборвалось и покатилось в пятки.
Невесть откуда у Лены возникло стойкое убеждение, что начальник ее забудет или потеряет в тайге, как забывают и теряют геологические молотки, бечевку или использованный баллончик дихлофоса.
На скулах Ратникова заходили желваки, и Лене почудилось, что она слышит зубовный скрежет.
В этот момент Арсений живо представил, что проведет три месяца носом к носу с мисс Совершенство.
– Пусть Гитциград летит с Векшиной, – нервно возразил Арсений, – а я, как планировал, поеду на «Олигер».
– Нет, – отрезал главный. – Ты участок знаешь, это твой проект, тебе и карты в руки. Это будет правильно.
– А кто тогда поедет на «Олигер»? – с угасающей надеждой во взоре спросил Ратников.
– Контракт еще не подписан. И не известно, будет ли подписан в этом году.
Поставив точку под спором, Михаил Иванович поднялся.
– Скучно, ребята, не будет, – пообещал он и как в воду глядел.
…В далекую, полную опасностей экспедицию дочь собирали оба родителя.
Мамиными стараниями в багаже у Лены оказались: резиновые сапоги, пять пар теплых носков, фен, домашние тапочки, недельный запас трусов и бюстгальтеров, две пары термобелья, две пижамы, трехмесячный запас крема для рук и лица, не считая средств гигиены. К ним относились влажные салфетки, прокладки и тампоны, ватные диски, ушные палочки, зубная паста, гель для душа, шампунь, тоник для лица, гигиеническая помада, разовые носовые платки – все в расчете на четыре месяца.