Тагир. Ребенок от второй жены
Шрифт:
— Ты уже встала? — голос Наили фальшиво доброжелателен и бодр.
Вскакиваю испуганно от неожиданности, наблюдая за тем, как первая жена бесцеремонно входит и раскрывает шторы, впуская в комнату яркие лучи солнца. Щурюсь, поднимаю ладонь, чтобы не светило в глаза. Подмечаю, что дверь она не закрыла, так что любой может заглянуть внутрь и увидеть сонную меня.
Неприятно как-то, но я прикусываю язык, посчитав, что это мелочь. Чувство вины за то, что перетянула внимание чужого мужа на себя, заставляет молчать.
— Поднимайся,
— Мне нужно помыться, — слегка недовольно произношу и неуверенно обвожу взглядом комнату в поисках своей сумки с вещами.
— Я посмотрела твои вещи, они совершенно не подходят. Сама подберу тебе подобающий гардероб. Вставай, не рассиживайся. Будешь жить в моей комнате, а я перееду снова к Тагиру, — продолжает щебетать хозяйка дома, не обращая внимания на мое состояние.
Замираю на фразе, где она говорит о собственном переезде.
— Зачем ты трогала мою сумку? Где она? — нервно спрашиваю у Наили, которая подходит ближе и залипает взглядом на простыне.
Перевожу туда взгляд и поджимаю губы. Дурацкое красное пятно. Снова смотрю на нее. Морщится недовольно, напрягается всем телом.
— Прислуга отнесла в твою новую комнату. Идем, — разворачивается и больше ничего не говорит.
Вид ее одеревеневшей спины впереди действует на меня отрезвляюще. Подрываюсь, натягиваю наспех черное, полностью закрытое платье и выхожу из спальни на подрагивающих ногах.
Не ровняюсь с Наилей, иду сзади, наблюдая за ее идеально прямой спиной и на этот раз темно-красным платьем в пол, прикрывающим и плечи, и руки, и горло. Видимо, одежда для гостей у нее иная, чем предназначенная для Тагира.
Комната ее не так уж и далеко. Дверь также открыта нараспашку, в это время там сидит мужчина и орудует инструментами возле ручки.
— Что происходит? — спрашиваю у Наили, как у единственной, с кем могу поговорить.
Мы не подруги, но как-то сосуществовать в одном доме нам придется. Не то чтобы я горю желанием, чтобы Юсупов, как полагается, купил мне отдельное жилище, но всё это так неприятно и неловко после жизни с родителями, что морально мне тяжело. Мысли о маме с папой снова возникают в сознании. Как они там, как папа…
— Иди на кухню, Наиля. Родители прибудут через час, — не успевает девушка открыть рот, как из ее бывшей спальни выходит Тагир, загораживая обзор и недовольно поглядывая на работника.
— Но, любимый, я думала помочь Ясмине собраться, а там мы вместе накрыли бы стол. Ты же знаешь, как там много делать, я не успеваю, — тут же начинает она ластиться, словно подлетая к мужчине.
Но тот перехватывает ее на полпути за кисть руки и слегка отстраняет, Наиля аж пошатывается, но удерживается на ногах.
— В прошлом месяце мы из-за твоих жалоб наняли тебе трех помощниц по дому, не считая двух, что убирают комнаты. Мне стоит всех уволить, раз толку никакого? — холодный голос хозяина дома разливается в тишине.
Даже работник прекращает греметь металлом и замирает, переводя взгляд с одного супруга на второго. Чувствую себя жертвой между молотом и наковальней, бросаю взгляды на комнату и вещи в своих руках.
Хочется смыть с себя грехи прошлой ночи, казалось, впитавшиеся в тело и въевшиеся в кожу. Зуд расползается сверху вниз, но любое движение сейчас сродни выстрелу, ведь напряжение лишь усилилось.
— Н-нет, — поспешно качает головой первая жена и делает шаг назад.
Кидает на меня взгляд, полный злости, разворачивается и гордо удаляется, не демонстрируя, как сильно ее подкосили мужские слова. Особенно от того, чью любовь она хочет получить.
— Ты закончил? — после ее ухода Тагир опускает взгляд на сидящего на корточках работника.
Тот кивает, молча собирает инструменты в пластиковую коробочку и удаляется. И только потом Юсупов позволяет себе посмотреть на меня. Я не могу ни двинуться, ни уйти. Он своим телом загораживает проход, а идти больше мне некуда.
— Здесь будешь жить, замок мы снесли, так что запереться не получится, — хмыкает, выдавая истинный смысл сноса ручек.
В душе поселяется глухая тоска по утраченному. Жаль, что в жизни нет функции “delete”, я бы с удовольствием удалила из своей — Тагира Юсупова. И его жену. Наилю.
— Будешь присутствовать на семейном сборе. И не вздумай выкинуть какой-нибудь фокус. Мы поняли друг друга? — вздергивает бровь, опирается спиной о косяк и складывает руки на груди, прожигая меня требовательным взглядом в ожидании ответа.
Но я молчу, помню про свой обет. Протискиваюсь между ним и противоположным косяком, соприкасаясь при этом с его телом. Задерживаю дыхание, но войти удается без проблем. Руки он не распускает, к счастью, но взгляд неотрывно следует за мной по пятам. Боюсь смотреть в глаза Тагира, ведь там пустая бездонная темнота, не ведающая ни конца, ни края. Утягивающая в омут, словно жертву.
— Будешь послушной женой, и мы с тобой поладим. Я же не изверг, Ясмина, пойду тебе навстречу, — долетает мне в спину, когда я подхожу к внутренней двери, видимо, ведущей в ванную.
Медленно поворачиваюсь и прикусываю нижнюю губу. Именно сейчас мне так и хочется крикнуть “да”, но я позволяю себе лишь вздернуть бровь, словно задавая молчаливый вопрос. Знаю. Есть в его словах но. Не может быть по-другому.
— Я не буду ограничивать твое общение с родителями, подружками, но… — оправдывает свое звание “истинного змея”: хитрого и с двойным дном. — Ты должна вести себя подобающе своему статусу.
Его голос отдает хрипотцой, проходясь током по позвоночнику. Я молчу, не киваю и никак не реагирую. Только гляжу в его глаза несколько секунд, а затем дергаю дверь ванной и захожу внутрь. Смотрю на ручку и вижу, что и здесь нет щеколды.