Тагу. Рассказы и повести
Шрифт:
— Молодец! Когда идешь на "дело", лишний золотник груза погубить может. Ну, ступай в дом, а я лошадь поймаю…
Перепрыгнув через забор, Караман обнажил кинжал и с остервенением стал рубить виноградные лозы. Сталь свистела на ветру, лозы летели направо и налево. Покончив с виноградником, он схватил топор и стал рубить мандариновые и лимонные деревья, пока в саду не осталось ни одного дерева. Затем выпрямился, отер пот с лица рукавом, огляделся… Все! Вернувшись на двор, он быстрым шагом направился к стоявшей под навесом лошади и тихо позвал
— Джогориа! — Лошадь приблизилась. — Коста, давай сюда седло! — Он повел лошадь к балкону, но духанщик не отзывался.
— Коста! — раздраженно крикнул Караман в темноту. — Слышишь, давай седло!.. Куда же девался этот сукин сын?
Караман отпустил лошадь, вошел в дом. Коста лежал на тахте в передней комнате и спал, положив голову на хурджин.
— Ах ты, ублюдок! — мысленно выругался Караман. — Да и может ли торговец быть настоящим мужчиной? — Он хотел поднять духанщика пинком ноги, но передумал: "Нет, для меня он лишнее бремя. С таким на серьезное дело нельзя идти. А ну его к черту!" — Он склонился над спящим, осторожно вытащил хурджин и положил под голову Коста подушку.
Стараясь не шуметь, Караман надел на себя оружие, накинул бурку, подхватил приготовленный ранее узел, перекрестился и неслышно, по-воровски, покинул дом. Во дворе оседлал коня, приторочил вещи, проверил — надежно ли. Огляделся. Кажется, все. Взял коня под уздцы, вывел на середину двора и тут его оставил. Затем кинулся под лестницу, нашарил там большую бутыль с керосином и обежал с ней вокруг дома… Бежал и плескал на стены. Бросив бутыль, чиркнул спичку и вскочил в седло.
— Лети, Джогориа! — шепнул он коню и пригнулся к гриве.
Жеребец с места взял в карьер и, как камень, пущенный из пращи, перелетел забор и скрылся во мраке.
Огонь сразу охватил дом. Яростный ветер помогал огню.
В деревне сразу же заметили огонь. Люди со всех сторон бросились к дому Карамана, перескакивали через заборы, вбегали в ворота.
— Воды! Воды!
Зазвенели кувшины и ведра. Но скоро стало ясно, что дом не спасти.
Одним из первых прибежали Гайоз и его жена. Женщина стала вопить. Гайоз мрачно, глухо проговорил:
— Одурачил нас, проклятый! Кто видел добро от этого чертова выродка?!
Люди пожимали плечами, не понимая, почему Гайоз и его жена убиваются по дому Карамана.
Со всех сторон сыпались вопросы:
— Да вам-то что?
— Почему кричишь, женщина?! Или жалко тебе этого разбойника?
И тогда Гайоз рассказал людям о покупке дома.
Вдруг из бушующего огня донесся отчаянный вопль:
— Помогите!
— Это Караман! Караман! — закричали вокруг.
Живой факел, размахивая горящими руками, с хриплым криком бросился к лестнице, но не пробежал и половины пути, как был придавлен рухнувшим потолком.
Никто не сомневался, что в огне погиб Караман, однако никто не жалел его.
— Догнали грехи несчастного!
— Сколько зла принес людям, а от своей судьбы не ушел…
Вскоре огонь перекинулся на кукурузник,
Вдруг в толпе закричали:
— Горит контора правления!
— Амбары горят!
Народ хлынул к правлению колхоза.
…Когда охваченный пламенем родной дом остался позади, Караман погнал жеребца напрямик к реке. Там он привязал его в зарослях, а сам бросился к правлению колхоза. Увидев бежавших на пожар колхозников и колхозниц, он спрятался за дерево. Со всех сторон неслись крики:
— У Карамана огонь!
"Я вам покажу огонь!" — злобно шептал Караман.
Перепрыгнув через чей-то забор, он огородами беспрепятственно добрался до здания правления колхоза. Тут же были расположены и общественные амбары. Выхватив из кармана бутылку с керосином, он плеснул в одном месте, в другом, третьем…
Сторож до того был увлечен пожаром и с таким интересом смотрел на пылающую усадьбу Карамана, что совершенно не слышал, что делается у него за спиной, во дворе правления. Оглянулся он лишь тогда, когда вспыхнули амбары.
— Караман, я узнал тебя! Это ты поджег! — закричал сторож и бросился к поджигателю.
Караман, быстро обернувшись на крик, два раза выстрелил из карабина. У него был обычай — если убитый падал лицом вниз, переворачивать его: пусть, прежде чем испустит дух, взглянет на бога. Не изменил он этому обычаю и теперь. Перевернув сторожа лицом кверху, он сказал с усмешкой:
— Зачем же дал ты убить себя, Баграт?
На дороге послышался цокот копыт. "Милиция", — догадался старый разбойник. Бежать сейчас было опасно, и Караман тихонько присел в темноте под плетнем.
— Стреляли здесь!
Караман узнал голос начальника милиции.
Районный центр находился в трех километрах от деревни. "Уже успели прискакать… Долго же я копался… Не надо было переворачивать убитого. Теперь бы у реки уже был…"
Когда Караман выстрелил в сторожа, милиционеры уже скакали по деревне. Три конника обошли двор правления с тыльной стороны, а начальник милиции с одним милиционером направился прямо к месту, где прозвучали выстрелы. На миг эти двое приостановили лошадей против того места, где притаился Караман. Он прицелился было, но отовсюду послышались крики и топот множества ног, и Караман снял палец с курка карабина. Укрывшись буркой, он решил выжидать, благо ночь темная. Отблески от горящих амбаров делали темноту в десятке шагов почти непроницаемой.
Вокруг все, от мала до велика, в ведрах, кувшинах несли воду к месту пожара. Потом подоспели пожарные с бочками и шлангами. Горело общественное имущество, потому одно стремление владело всеми: как можно скорее погасить огонь. Вместе с пожарниками трудилось почти все взрослое население деревни. Словно жалея народное добро, стих ветер.
— И бог на стороне этих свинячьих детей! — злобно шептал Караман, сидя под плетнем.
Пожар стихал, наконец пламя совсем угасло. Теперь уже только амбары дымились да кое-где в темноте сверкали угли.