Таинственная история Билли Миллигана (др. перевод)
Шрифт:
– Билли, но снова распадаться на части – это не ответ.
– Знаю. Я боролся, пытался достигнуть большего. Я старался делать все то, что умеют мои личности, и это очень утомительно. Вот я нарисую картину, только отложу ее в сторону и вытру краску с рук, берусь за книгу, потом поворачиваюсь лицом к столу, записываю, читаю еще несколько часов. Потом работаю над этим радиотелефоном.
– Ты слишком уж многого от себя требуешь. Не обязательно делать все и сразу.
– Но мне очень хочется. Я столько лет потерял, надо все компенсировать, а времени мало. Поэтому кажется, что надо делать все быстрее.
Он встал, повернулся к окну.
– И вот
28 февраля Билли вызвал своего адвоката и сообщил, что не желает видеть мать на повторном слушании по вопросу его заключения под стражу, которое должно было состояться на следующее утро.
Глава двадцать первая
1
В результате повторного слушания, которое прошло 1 марта 1979 года, Билли Миллигана оставили в Афинском центре психического здоровья еще на полгода. Все, кто с ним работал, осознавали масштаб нависшей над ним угрозы. И он сам понимал, что как только он вылечится и выпишется из больницы, власти Фэрфилда арестуют его за нарушение условий досрочного освобождения и заставят отсидеть в тюрьме оставшиеся три года из пяти положенных за ограбление аптеки. Помимо этого, его могут обвинить и в нарушении условий досрочного освобождения и добавить еще от шести до двадцати пяти лет за грабежи на стоянках.
Л. Алан Голдсберри и Стив Томпсон, афинские адвокаты, работавшие с Билли, подали прошения в окружной суд Фэрфилда об аннулировании сделанных им признаний. Они ссылались на то, что в 1975 году его личность уже была множественной, и хотя никто об этом не знал, подсудимый был невменяем и не мог выступать в собственную защиту, следовательно, имело место «ноторное правосудие».
Голдсберри с Томпсоном надеялись, что если ланкастерский судья аннулирует его признание вины, то после выздоровления Билли будет свободен.
И Билли жил этой надеждой.
Примерно в то же время он получил приятное известие: его сестра Кэти и ее давнишний возлюбленный Роб Баумгардт решили осенью пожениться. Роб Билли нравился, и он начал готовиться к свадьбе.
Когда Билли гулял по территории клиники, наблюдая за пробуждением весны, ему стало казаться, что худшие времена в его жизни миновали. Ему становилось лучше. Приехав на выходные к Кэти, Билли начал рисовать панно у нее на стене.
Дороти Мур отрицала все обвинения, содержавшиеся в предсмертном письме, и дала согласие на его публикацию. По ее словам, Джонни Моррисон перед смертью повредился рассудком. У него был роман со стриптизершей, и когда он писал это письмо, возможно, спутал ее с той женщиной.
Билли помирился с матерью.
В пятницу 30 марта во второй половине дня, вернувшись в отделение, Билли заметил, что другие на него странно смотрят, перешептываются, да и вообще уловил атмосферу напряженности.
– Ты седнешнюю газету видал? – спросила одна из пациенток, протягивая ее Билли. – Ты опять в новостях.
Первым делом он прочел жирный заголовок, напечатанный в самом верху на первой же странице «Коламбус диспэч» от 30 марта:
«ВРАЧИ РАЗРЕШАЮТ НАСИЛЬНИКУ ПОКИДАТЬ БОЛЬНИЦУ – ДЖОН СУИТЦЕР
Как стало известно корреспондентам “Коламбус диспэч”, Уильяма Миллигана, насильника с множественной личностью, направленного в декабре прошлого года на лечение в Афинский центр психического здоровья, ежедневно выпускают в город одного… Дэвид Кол, терапевт Миллигана, заявил корреспонденту, что Миллигану разрешено выходить из Центра и гулять по Афинам, а на выходные он уезжает к родственникам…»
Далее цитировали Теда Джонса, начальника полиции Афин, которому часто приходится выслушивать общественные опасения и которого «тревожит тот факт, что пациент психиатрической клиники свободно разгуливает по кампусу». Репортер также привел слова судьи Флауэрса, который признал Билли невиновным, но все же выступал «против того, чтобы Миллиган имел право выходить на улицу по собственному желанию». А в конце статьи Билли был назван «мужчиной, нагнавшим ужаса на жительниц кампуса Университета Огайо в конце 1977 года».
«Коламбус диспэч» и дальше почти каждый день упорно публиковала новые статьи, выражающие озабоченность тем, что Миллигану разрешается «разгуливать по городу». 5 апреля вышла передовица под названием «Нам нужен законопроект, который защитит общественность».
Испуганные читатели и взволнованные родители афинских студенток принялись звонить руководителю университета Чарльзу Пингу, а тот потребовал у клиники объяснений.
Двое представителей законодательных органов, Клэр «Шумная» Болл – младшая из Афин и Майк Стинциано из Коламбуса, подвергли критике решение клиники и доктора Кола, а также настаивали на пересмотре оснований, на которых Миллигана вообще направили в Афины. Кроме того, они потребовали внести основания в закон, позволяющий признавать человека «невиновным по причине невменяемости».
У Билли нашлись враги и среди персонала клиники, которых крайне злило, что он продает свои картины, и они рассказывали журналистам из «Коламбус диспэч», «Коламбус ситизен джорнал» и «Дэйтон дейли ньюс», что у него есть огромные деньги. То, что Миллиган потратил часть средств, полученных с продажи «Грации Кэтлин», на приобретение компактной «Мазды», которую он купил, чтобы перевозить картины, тоже попало в заголовки.
Стициано и Болл настаивали на проведении следственного слушания в афинской клинике. Все возраставшие нападки и критика, разжигаемая чуть не ежедневными статьями и заголовками на первых страницах газет, вынудили доктора Кола и заведующую Сью Фостер просить Миллигана отказаться от отпусков и выходов в город в одиночку до тех пор, пока не стихнет шумиха.
Билли оказался к этому не готов. С тех пор как ему поставили диагноз и начали лечение, он соблюдал правила клиники, держал слово и ни в чем не нарушал закон. А теперь его лишают привилегий.
Учитель расстроился и ушел из пятна.
Когда Майк Руп в одиннадцать часов вышел на работу, Миллиган, сжавшись, сидел в кресле с коричневой обивкой и потирал руки, будто ему страшно. Майк стал оценивать, стоит ли подходить. Его предупреждали, что Миллиган боится мужчин, он также знал, что представляет собой Рейджен, и видел обучающие видеолекции доктора Кола о пациентах с множественной личностью. До сих пор Руп держался в стороне, предоставляя Билли самому себе. В отличие от многих других работников клиники, считавших, что Миллиган симулирует, Майк Руп верил в его диагноз. Он читал историю болезни и записи медсестер и не считал, что парень, даже не закончивший школу, смог обмануть такое множество профессионалов.