Таинственная история Билли Миллигана (др. перевод)
Шрифт:
Тот кивнул.
– Когда в камере двое – нельзя. Против правил.
Но это правило вскоре удалось отменить. Через несколько дней в камере Миллигана прошел обыск; нашли марихуану.
– Это не мое, – сказал Томми, испугавшись, что ему не поверят и в наказание отправят в «яму» – пустую «одиночку».
Но надзиратели допросили его сокамерника, тот раскололся и признал, что это он курил, потому что его бросила жена. И в «яму» отправили его, а Миллиган на какое-то время остался в камере один.
Рейнерт переговорил с лейтенантом
Но потом охранник объявил, что к нему вскоре подселят новенького. Аллен зашел в кабинет Морено.
– Мистер Морено, если ко мне кого-нибудь подсадят, я больше не смогу рисовать.
– Ну, будешь рисовать где-нибудь в другом месте.
– Позвольте мне объяснить.
– Зайди завтра – поговорим.
После обеда Аллен зашел со свежей картиной Томми. Морено изумленно уставился на нее.
– Это твоя? – спросил он. Лейтенант взял ее в руки, внимательно рассмотрел пейзаж в насыщенных зеленых тонах с речкой, убегающей в глубину. – Да, я бы от такого не отказался.
– Я вам нарисую, – ответил Аллен. – Но только в камере мне больше писать не разрешают.
– Так… погоди минуточку. Ты напишешь мне картину?
– Бесплатно.
– Кэйзи, вычеркни новенького из камеры Миллигана. Залепи белой наклейкой и поставь крестик! – крикнул он своему ассистенту, а потом снова повернулся к Аллену. – Не переживай. У тебя еще девять месяцев, а потом слушание? Никого к тебе не подселят.
Аллен жутко обрадовался: они с Томми и Дэнни каждую свободную минуту посвящали рисованию, но ничего не доводили до конца.
– Будьте осторожны, – предупредил их Артур. – Как только Морено выберет себе что-нибудь, он может изменить условия.
Аллен тянул целых две недели, а потом отнес Морено причал с лодочками. Морено был очень доволен.
– Этого точно хватит, чтобы ко мне никого не подселяли? – спросил Аллен.
– Да, я отметил на схеме. Можешь подойти, посмотреть.
Аллен зашел в кабинет и увидел, что под его именем написано: «К Миллигану не подселять». Эта бумажка была заклеена прозрачным скотчем – значит, навсегда.
Производительность у Миллигана была просто бешеная. Он рисовал для охранников, администрации, что-то отдавал маме и Марлен – и для себя, и на продажу. Однажды его даже попросили написать что-нибудь для главного вестибюля, и Томми нарисовал огромную картину, которую предполагалось повесить за стойкой в приемной. По ошибке он подписал ее собственным именем, но Аллен вовремя это обнаружил и исправил на «Миллиган».
Большая часть картин ему не нравилась. Они были лишь на обмен и на продажу. Но в какой-то момент он взялся за работу, которая много для него значила: это была его собственная версия
Она называлась «Грация Кэтлин». Аллен, Томми и Дэнни работали по очереди. Изначально это должна была быть изображена аристократка семнадцатого века с мандолиной в руках. Аллен рисовал лицо и руки. Томми – фон, а Дэнни работал над деталями. Когда дело дошло до мандолины, Дэнни понял, что не знает, как к ней подступиться, поэтому заменил ее на ноты. Они писали по очереди сорок восемь часов без перерыва. Закончив, Миллиган рухнул на нары и заснул.
Стив до Лебанона в пятно практически не выходил. Он прекрасно и рискованно водил машину, в молодости несколько раз оказывался за рулем и хвастался тем, что он лучший водитель на свете. Рейджен разрешил ему выходить в пятно в тюрьме после того, как причислил к нежелательным Ли, потому что Стив тоже умел смешить людей. Как заявлял он сам, никто в мире так классно не пародирует других. Он мог изобразить любого, и заключенные хохотали до колик. Стив потешался над людьми. Он был скандалистом и вечным плутом.
Рейджена сильно злило, когда Стив имитировал его акцент, а Артура он изводил британским акцентом низов.
– Я не так разговариваю, – твердил ему Артур, – не на кокни.
– Он доведет нас до беды, – предупреждал Аллен.
Однажды Стив стоял в коридоре за спиной капитана Лича, сложив на груди руки, покачиваясь на пятках так же, как он. А Лич повернулся и его застукал.
– Ладно, Миллиган, продолжишь свои репетиции в «яме». Может, за десять дней в одиночке научишься уму-разуму.
– Аллен нас предупреждал, – сказал Артур Рейджену. – Стив бесполезен. У него ни амбиций, ни таланта. Он лишь смеется над окружающими, и хотя наблюдатели тоже хохочут над его ужимками, те, кого он высмеивает, становятся нам врагами. Ты, конечно, тут главный, но я хотел бы донести до тебя, что новые враги нам едва ли нужны.
Рейджен согласился, что Стива лучше причислить к нежелательным, и погнал его из пятна. Но Стив отказался выходить и принялся передразнивать Рейджена.
– Ты об чем? – заревел тот. – Ты же не существовать. Все не существовать. Я вас просто выдумать. Кроме меня, тут никто нет. Только я настоящий. А остальные – глюки.
Рейджен ударил его о стену, по лбу потекла кровь. И тогда Стив вышел из пятна.
По настоянию Артура Аллен подал заявку на тюремные курсы, которые вели преподаватели из филиала общественного колледжа Шейкер-вэлли. Он записался на английский, промышленный дизайн, базовый курс математики и рекламу в сфере промышленности. На творческих курсах у него были только отличные оценки, а по английскому и математике – «очень хорошо». В области графики его оценивали очень высоко – «исключительный», «высокая производительность», «быстро учится», «крайне надежный», «отличное взаимодействие с другими», «высокая мотивация».