Таинственное путешествие Томека
Шрифт:
«Это значит, что Удаджалак благополучно прибыл в лагерь!» – мимоходом отметил Томек про себя, внимательно наблюдая за выражением лица казака.
– Вы, ваше благородие, можете о нем не беспокоиться, – уверял казак. – Все очень обрадовались, когда услышали о счастливом окончании приключения с хунхузами. Очень интересовались здоровьем раненого господина.
– А вы быстро вернулись, – продолжал беседу Томек.
– Пришлось мчаться сломя голову, ваше благородие, потому что господин Павлов так приказал. Он дал мне письмо к штабс-капитану Голосову, потребовав срочно его вручить.
У Томека заколотилось сердце в груди. Он прикрыл веками глаза, чтобы не выдать своих чувств и, стараясь не показать волнения, спросил:
– Кто такой этот Голосов?
– Это жандармский штабс-капитан в городе Нерчинске. Он ведает делами всех политических ссыльных в этом районе. Раньше Павлов работал вместе с Голосовым. Они друзья по службе.
Томек медленно выпил стакан квасу, с трудом сдерживая дрожь руки, державшей стакан. Спустя минуту, он спросил:
– Павлов вас послал с этим письмом как нарочного? Видимо, в письме важные сведения?
– Павлов весьма опечалился случаем с хунхузами. Он вручил мне письмо и приказал сразу же отдать лично Голосову. Сказал, что штабс-капитан сможет лучше других помочь раненому. За поимку Ванга мне дали месяц отпуска. Я еду домой в Иркутск. Ведь у меня родился там сын. Можно было бы поехать дальше этим же поездом, не знаю только, как мне сейчас найти штабс-капитана Голосова, чтобы вручить ему письмо.
Томек задумался. Вот бы заполучить это письмо! Силой у казака его не отнимешь. Ну, а если бы он отдал его по доброй воле...
– Долго ли стоит поезд в Нерчинске? – спросил он.
– Всего полчаса... – тяжело вздохнув, ответил казак. – Не успеть. Сейчас вечер, служба кончилась... Штабс-капитан Голосов, вероятно, где-то гуляет! Сразу его не найдешь...
Томек постучал о стойку буфета и потребовал подать рюмку водки.
– За здоровье новорожденного, – обратился Томек к казаку, чокаясь с ним квасом.
Они выпили. Казак слегка покраснел и поблагодарил Томека, а тот, достав из кармана две золотые десятирублевки, сказал:
– Это мы благодарны вам. Предатель Ванг будет примерно наказан. Вот, пожалуйста, примите наш скромный подарок сыну.
Томек опять подозвал буфетчицу.
– Вы, конечно, стосковались по семье. Понятно, что вы хотите скорее увидеть сына, – говорил он, держа в руках стакан с квасом. – За ваше здоровье!
Тоскливым взглядом казак смотрел на поезд, уже готовый к отправлению.
– Просто не знаю, как тут помочь? – задумчиво произнес Томек, краешком глаз посматривая на собеседника. – Ну да видно, ничего не поделаешь, ведь вы обязаны лично вручить письмо. Через час или два я с друзьями буду на балу у господина Нашкина. Думаю, что и штабс-капитан Голосов приглашен туда тоже.
– Ну, если там намечается выпивка, Голосов будет обязательно, как обычно. Но это только через час... – озабоченно сказал казак. – Что поделаешь, не успею... Следующий поезд отправляется только завтра...
– Отсюда до особняка Нашкина недалеко. Вы же можете оставить там письмо у кого-нибудь, – искушал казака Томек.
– А если не отдадут? – задумался казак.
Но вдруг ему пришла в голову славная идея. Он наклонился к Томеку и попросил:
– Вы, ваше благородие, будете на балу у Нашкина... Эх, не смею просить...
– Вы хотите, чтобы я передал письмо штабс-капитану Голосову? – спросил Томек. – Не стесняйтесь, это же мелочь. Я могу для вас это сделать,
Казак обрадовался, но, вероятно, у него вдруг возникли сомнения, потому что он продолжал, словно стараясь оправдать себя:
– Ведь его благородие Павлов говорил, что письмо касается вашего раненого друга, значит кому же и отдать, как не вам? Думаю, что Павлов будет доволен, ну а если нет, то черт с ним!
Говоря так он еще ближе наклонился к Томеку и прошептал:
– Не люблю... шпионов!
– Вы лучше всего сделаете, если вовсе не скажете Павлову, что письмо передали через меня. Не бойтесь, сам я ему тоже ничего не скажу, – успокоил казака Томек. – Скорее, а то ваш поезд отходит!
Послышался третий звонок. Кондукторы стали закрывать двери вагонов. Казак махнул рукой, сорвал с головы папаху, достал оттуда конверт и, вручая его Томеку, сказал:
– Вот письмо, ваше благородие. Премного благодарен за вашу милость. Прежде чем кончится мой отпуск, штабс-капитан Голосов забудет, кто ему отдал письмо!
– Я еще сегодня постараюсь ему письмо вручить, – ответил юноша, небрежным движением пряча конверт в карман.
Они попрощались друг с другом. Казак побежал на перрон. Томек смотрел на него в окно. Солдат вскочил в первый попавшийся вагон. Кондуктор запер за ним дверь. Поезд медленно тронулся. А Томек стоял у окна вокзала до тех пор, пока не опустел перрон, потом внимательно оглянулся. Он был единственным посетителем, поэтому уселся за столик в отдаленном углу и заказал себе чай.
«По какому это делу полицейский агент Павлов пишет штабс-капитану жандармерии?» – задумался Томек, с нетерпением ожидая самовара. – «Правду ли он сказал казаку?»
Вскоре буфетчица поставила на стол самовар и исчезла за стойкой. Томек налил в стакан кипятку. Осторожно огляделся вокруг. Достал из кармана конверт. Прочел адрес: «Его высокоблагородию штабс-капитану Николаю Алексеевичу Голосову – нарочным – СЕКРЕТНО.»
Томек подержал конверт над стаканом с кипятком. Потом лезвием перочинного ножа вскрыл письмо. Стал читать...
"Многоуважаемый Николай Алексеевич!
Покорнейше вас прошу заняться следующим вопросом. Необходимо немедленно проверить в делах польского политического ссыльного Збигнева Карского, кому он пытался переправить письмо из Нерчинска в Англию. Думаю, вы хорошо помните это дело, потому что перехваченное мною тогда письмо весьма обрадовало вас. Если я не ошибаюсь, в моих руках очутились необыкновенно хищные «рыбы». Известие об адресате того письма, как можно скорее пришлите мне нарочным. Я буду находиться в..."