Таинственный остров
Шрифт:
— Руки обожгла, милая? — спросил я у Вики наугад, когда она у жаркого костра как-то взбаламошенно и жалобно вскрикнула. Ну, зачем полезла, знаешь ведь, твой сынуля, такой маленький, но такой уже опытный, сделает гораздо лучше и без этой несносной боли.
— Да. Сережа… Сергей Леонидович, — поправилась она, метнув взгляд в сторону находящейся в постоянном карауле матери.
Я же только ухмыльнулся, постаравшись сделать этот как можно незаметнее. Ох уж эти женские мелочные беспределы, когда родные мать и дочь делят одного дорогого мужчину! Не фиг, что ли, делать совершенно? Так кусок мяса ошинкуйте!
Насильственно
— Отпусти руки в уже слегка прохладную воду, тебе и полегчает. Зуб даю на любой спор, моя прелестница!
— Там темно и страшно, — очень занятно и привлекательно потупилась Вика. Будь мне двадцать мальчишеских лет, обслюнявился бы на все лицо. Но поскольку мне было уже больше (значительно больше), молча насильственно повел ее в направление оного источника. Женщины ведь!
А то бы я ее не понял с простенькими намерениями! В семи-восьми шагах от большого костра, находясь под охраной бдительных вооруженных мужчин (я — арбалетом и копьем, Вик — метательным дротиком) боятся только соромится. Да даже царь зверей лев побоится напасть на женщин с их собственным страшным оружием — ультразвуковым визгом многоцелевого назначения, да еще с костром и мужчинами.
Просто эта очень хитрая и в то же время наивная женщина или даже девушка (я имею, прежде всего, не физический или даже сексуальный аспект, а моральный) хотела вытащить в сторону единственного на острове мужчину (сын Вик не в счет) и там, в темноте, его пожрать до последнего кусочка.
Щучу, конечно, ни сожрать и даже не изнасиловать девочка Вика еще не может из-за ожогов рук. И ведь куда, дурочка, недавно полезла? Костер — это вам не газовая горелка, здесь просто так не выключишь при опасности. А термальные раны, по себе знаю, очень больны и очень неприятны. Не дай бог получить ожог! Она же еще имеет волю молчать и терпеть. Сразу видно, что внутри этой юной детули находится взрослая женщина с каменным характером.
Встал от доморощенного шашлыка, попросил Вика посмотреть, чтобы тот не подгорел и хоть по кусочку попал маме Наташе и дочери Вике. И молча повел девочку, обхватив ее за талию. При чем, вы опять, наверняка, не то подумали. Руки у нее обожжены, пусть не полностью, но очень больно даже чуть-чуть притронешься. И чтобы ее отвести без голословного и бестолкового бормотания, остается только потянуть за талию. А как еще? Ноги — низко, за грудь — откровенно безнравственно, за прическу — ей самой противно. Да не культурно это — лапать грязными руками такие воздушные волосы.
Пришел к воде, на самом видном, между прочем, месте, посадил ее, заставил опустить руки в прохладную воду. Больно еще, милая? Понимаю, по большому счету тебе бы сейчас проколоть антибиотика и витамины, обмазать мазью или, хотя бы, стрептоцидом места жгучего ожога. Но нет ведь ничего, кроме этого родника!
Прохладная вода позволила ей немного облегчить боль и вернуться в действующую реальность. Рядом же такой красивый и притягательный мужчина! Вика несмело улыбнулась, посмотрела на меня, как ей казалось, сексуально-мило, а мне жалостливо-грустно. Я ее не обманул, щедро глянул в ответ, посулил:
— У нас нет ничего жесткого и медицинского, так что ничем колоть тебя не будем. И врач-мужчина не станет нахально щупать тебя хотя бы взглядом. Все
Ну все, как мог, поддержал, Вика заулыбалась и уже не робко-болезненно, а притягательно-завлекательно. Мужчины без памяти, парни задрыгали конечностями. Отошла хоть немного, милая. А то! Сексуальные отношения самые базисные, дошедшие до нас от еще примитивных троглодитов. Штамповать себе подобных при любой возможности — это закон всех живых, иначе сдохнешь, как вид. И если Вика об этом вспомнила, то слава богу!
Подмигнул ей поощрающе, не в плане разврата, понятно, а как поддерживающе слабое здоровье. Мы еще и проживем!
Так, теперь из практики. Теоретически-голословно я знал, что в сыром виде речной ил местами лечебный, или иногда лечебный, и он здорово помогает. Короче, попробуем на деле. Вам ила не надо? Ну а у нас хуже уже не будет, не в страшную же пасть здоровенному крокодилу я ее засовываю?
Осторожно обмазал все обожженные места рук, стараясь не делать ей больно. Натерпелась уже. Затем обхватил ладонями ей голову в сфере висков, постарался перенести жизненную энергию. Биоперенос называется. Иногда очень даже помогает. Не знаю, я не шаман, получилось ли чего, не скажу. Во всяком случае, в результате я явно ослаб, а Вика смогла заснуть, отойдя от сильной боли. Тогда это мне казалось самым обыденным и само собой разумеющемся. Я же не знал, что в будущем это девчуля вытащит это в качестве железобетонной причины таскаться всюду за пушистым мной!
Но пока все было хорошо. Даже Наташа, пришедшая к нам с контрольной проверкой, не нашлась к чему придраться и устроить большой скандал. Хотя шла она сюда с четкой задачей — поймать и огрести обоим — мне с дочерью — на горячем. Тоже мне подумала, что я ей Казанова — сначала позаниматься любовью с матерью, потом еще и с дочерью?! Кстати у меня еще и с Наташей интима не было, гребаный остров! Может, она и из-за этого столь придирчива и вспыльчива до нельзя?
Но нет, так нет. Вика уютно лежала на жиденькой охапке молодых ветвей кустарника, положив голову мне на живот вместо подушки. Ничего фривольного в этом не было, скорее отцовского. Наташа, что не менее важно, считала так же. Она смягчилась, присела на корточки около нас, тихонечко спросила:
— Выздоравливает понемногу?
— Должна, — поддержал я ее, в душе подивившись решительному оптимизму. Был бы здесь антибиотик или другие сильнодействующие лекарства, можно было не тревожиться и мне. Но на острове это будет кошмар! Или, хотя бы дней десять — двадцать тяжелого времени у нас и беспробудной лежки у нее. Ничего не поделаешь, дикие места, цивилизацией здесь еще не пахло!
Видимо, что-то у меня пробилось на лице, Наташа в скепсисе покачала головой, то ли не согласная с моим пессимизмом, то ли, наоборот, громя в думах мой оптимизм.
— Кушать будешь? — спросила она меня, настраиваясь на серую обыденность, где все всегда голодны, а еды не хватает.
— Буду, — подтвердил я радостно, — тащи, что осталось. Мясо нечего жалеть, испортится только понапрасну.
— Я так рада за тебя, и за себя тоже, — улыбнулась Наташа, — обычно приходится бдительно экономить, чтобы хоть немного осталось на завтра. А с тобой разжиреешь, не заметив!
Она дала мне легкий подзатыльник, любя, конечно. Я ей в ответ шепнул, что у нас есть некоторая возможность придержать форму, остались бы одни. Наташа многообещающе провела по лицу.