Таинственный подарок
Шрифт:
Все шло очень хорошо, если не считать небольшого приключения с котенком Тяпой. Взобравшись на стремянку, он хотел прыгнуть оттуда на печку, но промахнулся и бултыхнулся в ведро с мелом. Из черного Тяпа превратился в белого и, задрав хвост, с жалобным мяуканьем заметался по комнате. Тетушка тут же учинила ему обмывочную ванну. Тяпа шипел, фыркал, как головешка, которую поливают водой.
Почти
И вот наступил новый день. Я встал одновременно с мамой, она уходила на завод в семь утра, наскоро попил чаю и побежал за Бобом. Дверь мне открыла „доктор ледяных наук“.
— Боб дома? — спросил я. — Он уже встал?
— Дома, встал, заперся в ванной и принимает холодный душ уже целый час! — сказала Татьяна и умчалась в свою комнату.
Я постучал в ванную.
— Боб, открой! Это я!
— А Татьяны поблизости нет? — прошептал Боб.
Я заверил его, что Татьяны поблизости нет. Боб впустил меня в ванную и тотчас же закрыл дверь на крючок. Он был в одних трусах, и я не сразу понял, что с ним произошло. Все лицо и шея у него были в грязных полосах, а правая рука до самого плеча была совершенно черного цвета.
— Я добываю голландскую сажу! — пояснил Боб, заметив мое недоумение. — Необходимо подмешать ее в синюю краску, иначе печка получится не в тон обоев.
Вскочив на край ванны, Боб запустил в отверстие дымохода до самого плеча правую руку с зажатой в ней суповой ложкой.
— Вот, пожалуйста, сажа первый сорт! — Боб извлек ложку. В самом деле, в ложке была щепоть совершенно черной сажи.
— Понимаешь, — сказал Боб, — чем дальше от топки, тем сажа лучше. Вот прочти! — и он показал ложкой на книгу, которая лежала на умывальнике. Это был один из томов старинной энциклопедии — подарка дядюшки-художника. В статье „Сажа“, внизу мелким шрифтом было напечатано: „в ближайших частях к топке осаждается содержащая смолистые вещества сажа, служащая для изготовления бурой краски, а в более отдаленных — более легкая, черного цвета и потому более ценная“.
— Теперь сажи хватит! — Боб соскочил с ванны и высыпал вновь добытую порцию сажи в железную баночку.
Поставив на место вьюшку, Боб принялся мыться. Но сколько он ни мылил руки и лицо, белее они не становились. Повидимому, в самом деле, это была первосортная, несмываемая сажа…
Наконец, с помощью тряпки, смоченной керосином, Боб все-таки расправился с несмываемой сажей.
Осторожно мы прокрались в столовую, и Боб положил в ящик буфета суповую ложку.
— Понимаешь! — шепнул он, — ложка-то серебряная. И от „доктора“ мне здорово влетело бы!
Встретившись с Сеней, мы на этот раз без всяких приключений добрались до квартиры Людмилы Ивановны. Осмотрели потолок и кухню и остались довольны своей работой. Нигде ни пятнышка, ни затека. У тетушки уже был готов и клейстер для обоев.
Не медля, Боб занялся приготовлением красок для кухни, печки и двери (он выбрал для панели светлозеленый цвет). С помощью добытой им голландской сажи он добился такого оттенка для новой печки, что она как бы сливалась с фоном обоев. Обои были темносинего цвета с приятным, волнообразным рисунком.
Как только все подобные работы были закончены, мы, вооружившись тряпками, смыли с пола следы побелочных работ. Мария Николаевна очень благодарила нас за эту услугу.
— Вечером приедет племянница и не узнает квартиры! — радовалась она.
За какой-нибудь час я и Сеня выкрасили панель на кухне, заодно и раковину и даже полку для посуды.
Но едва я провел в последний раз кистью по полке, как Тяпа прыгнул на плиту, а оттуда на полку. На свежей краске остались следы его лап!
Во избежание дальнейших вредительских действий котенка, его заточили в клетку для птиц, обнаруженную Сеней в кладовке. Наш пленник с горя свернулся клубком и заснул.
Боб, вооружившись настоящим гусиным пером, вырезанным бороздками, с наслаждением разделывал дверь „под дуб“. Он то отходил от нее и, прищурив глаза, застывал в созерцательной позе, то стремительно бросался к двери и проводил гусиным пером по свежему слою краски. Теперь его живописная деятельность была куда успешней, чем два дня тому назад.
— Крокодилы несчастные! Я же говорил вам, что все дело в гусиных перьях! — поминутно твердил Боб.
Но у меня с Сеней дело подвигалось не столь успешно.
Если вас, мои читатели, кто-нибудь будет убеждать, что нет ничего проще, чем оклеить комнату обоями, не верьте. Помните, что вас будут ждать суровые испытания.
Как только Сеня подавал мне на стремянку намазанную полосу, она норовила приклеиться то к сениным штанам, то к лестнице, то еще к каким-либо посторонним предметам. Это первое.
Во-вторых, опасайтесь обоев с приятным волнообразным рисунком! Волны должны совпадать от полосы к полосе. Но каждый раз новая полоса ухитрялась прилепиться к стене так, что волны не совпадали.
В-третьих, помните об электрических проводах, роликах, выключателях, штепселях! Они ужасно надоедают, когда клеишь обои.
Боб уже справился и с дверью и с печкой, а мы оклеили только одну стену. Между тем, часовая стрелка стремительно неслась по циферблату. Приближался час приезда Людмилы Ивановны.
Без четверти пять тетушка отправилась обедать в диэтическую столовую. А мы даже мечтать не смели об обеде. Единственно на что мы могли решиться — это отпустить на десять минут Сеню домой за хлебом и вареной картошкой.
Мы в ловушке
Но не прошло и минуты, как раздался оглушительный звонок.
— Кто там?
— Скорей, скорей, откройте! За мной гонится почтальонша… — послышался с лестницы голос Сени.
— Она меня узнала! Не открывайте ей! — испуганно шептал он, врываясь в квартиру.
Я прильнул глазом к замочной скважине.
Раздались торопливые шаги и мимо скважины промелькнула кожаная сумка с торчащими газетами. Звонок!..
— Не открывай! Не открывай! — шептали мои друзья.