Таинственный венецианец
Шрифт:
— Дорогой мой, что случилось? Эмма случайно ушибла тебе руку?
Граф стоял, опустив свои длинные ресницы.
— Нет, — решительным тоном проговорил он. — Эмма ничего не сделала. Решительно ничего.
Эмма отошла от них. Она не могла спокойно смотреть, как страдает от боли граф, и наблюдать, как Селеста разыгрывает своего рода ангела-хранителя. Все это выглядело и страшно, и противно.
Несколько дней происходило что-то непонятное. Эмма мельком видела или мачеху, или графа Чезаре.
Нельзя сказать, что Селеста вела себя как счастливейшая из женщин. С Эммой она чаще всего разговаривала очень резко. Кроме того, она велела Анне загружать Эмму разными мелкими поручениями и следила, чтобы она выполняла их в срок. Вообще, она много уделяла внимания тому, чтобы создавать Эмме всяческие неудобства.
Для себя у Эммы оставалось совсем мало времени. Хотя Селеста каждое утро отправлялась в путешествие по магазинам, но она непременно давала Эмме какое-нибудь задание, которое лишало ее на этот период свободного времени.
Что касается графа Чезаре, то когда Эмма видела его, у него был такой напряженный и усталый вид, что казалось, что он давно не высыпался.
Антонио появился на второй день и предложил Эмме сыграть роль Паглиаччи в Фенис, оперном театре. Оба они чрезвычайно увлеклись этой идеей. Хотя Эмма считала себя не очень подходящей особой для оперы, но она все же решила рискнуть.
Антонио чрезвычайно обрадовался ее согласию, и в один из вечеров он взял ее с собой, чтобы познакомить со своей семьей: матерью, отцом и тремя сестрами. Все это было для Эммы в новинку, но тетка графа Чезаре оказалась очень привлекательной женщиной, молодой духом, и вела она себя так, словно была девушкой.
Шли дни… К большому неудовольствию графини Чезаре и Селесты, задуманное ими дело двигалось туго. Предполагать, что все скоро завершится свадьбой, было трудно, потому что между Чезаре и Селестой, судя по всему, возникли некоторого рода расхождения.
Эмма тоже чувствовала себя не в своей тарелке. Она беспокоилась о Чезаре. Но ее также волновало и ее будущее в то время, когда она вернется в Англию. Ожидавшие ее больничные стены казались ей такими далекими и бездушными, а красота античного палаццо совершенно очаровала ее. Если Эмма иногда задумывалась о загадочности Чезаре, то она старалась поскорее выбросить эту мысль из головы и сосредоточиться только на одном: как бы побыстрее и получше вылечилась его рана.
Прошло около десяти дней после того случая, когда Эмма, отправляясь ранним утром купить что-то для Анны, встретила в нижнем зале палаццо Чезаре, выходившего из маленькой комнаты, которая заинтересовала ее еще в первый день.
— Добрый день, синьорита, — сказал граф. — Как идут ваши дела?
— Спасибо, хорошо, — холодно ответила Эмма.
— Я рад этому, — лениво промолвил он. — А куда теперь вы держите свой путь?
— Это вас не касается, —
— Вы осмеливаетесь разговаривать со мной таким тоном? — возмутился граф. — Куда же вы все-таки идете?
— Анна просила меня кое-что купить для нее. Джулио ждет меня. Могу я идти, синьор граф?
Он посторонился.
— Впрочем, подождите, — заметил Чезаре. У меня тоже есть дела в городе. — Я пойду с вами. Я думаю, что Джулио может быть свободным.
— Если вы настаиваете, — устало проговорила Эмма.
Граф сердито нахмурился, но она с безразличным видом прошла мимо него, сама отворила дверь и, чуть оглянувшись, проверила, следует ли он за ней.
Они прошли через двор к лестнице, где их ждал Джулио.
Граф сказал ему несколько слов по-итальянски. Судя по всему, он велел ему вернуться в палаццо.
Эмма шла, испытывая какое-то чувство вины, и в то же время ой казалось, что сейчас должно произойти что-то плохое, и что она должна помочь ему.
«Почему, — думала Эмма, — он не сообщил полиции о нападении, совершенном на него. И почему Селеста никогда не упоминала об этом событии? И странно, почему граф Чезаре ничего не рассказал об этом событии ей. Это было особенно тревожно и непонятно».
— О чем вы думаете? — спросил граф, когда они повернули к Гранд-каналу. — О вас, если вы хотите знать правду, — искренне проговорила Эмма. — О вашей раненой руке… Она совсем зажила или еще нет?
На лице графа появилось каменное выражение.
— Это моя проблема!
— Нет, неправда, — воскликнула Эмма. — Вы ведете себя как неразумный ребенок. Вы что, не знаете, что может возникнуть гангрена? И что вы вообще можете потерять вашу руку?
— Этого не может быть, — холодно заметил граф.
— Не может быть! — передразнила Эмма. — Мне приходилось встречаться с такими случаями. Я видела это собственными глазами.
— Вы видели? И где же? — скептическим тоном спросил он. — О, догадываюсь. Вы относитесь к тем добродетельницам, которые посещают больницы, одеваясь при этом так, чтобы произвести впечатление на больных, и обладают кое-какими знаниями, которые позволяют им ставить любые диагнозы, начиная от больных зубов и до беременности.
— Вы просто невозможны, — проговорила Эмма, прикусив губу.
Она и так наговорила слишком много, и если Селеста узнает об этом, она страшно разозлится. Ей следует радоваться, что она не выболтала своего секрета.
— В какой магазин вы собираетесь идти? — спросил граф, меняя тему разговора.
— А вы куда идете?
— Я отвечаю вам так же, как и вы мне.
Эмма вспыхнула.
— Я ничего плохого в виду не имела. Я просто хотела сказать, что вы можете оставить меня там, где вам это будет удобно.
— Хорошо. Мы расстанемся с вами на лужайке около Риалто. Мы можем там встретиться снова, — он взглянул на часы, — через пару часов…