Так близко
Шрифт:
Нужно сходить в душ. Надеть платье. Собраться.
Мои размышления прерывает рев двигателя черного внедорожника. Я вижу, как машина выезжает с подъездной дорожки к дому и мчится вниз по улице. Отбросив розы в сторону, я бегу наверх. Паникую, поскольку впервые чувствую себя загнанной в угол. Распускаю пояс халата. В шкафу лежит небольшой дорожный чемоданчик. Я могу быстро уложить в него все необходимое.
Боковым зрением замечаю какое-то быстрое движение. Мой взгляд падает на ростовое зеркало в ванной, висящее прямо напротив меня… и я замираю.
Мое лицо почти полностью обескровлено, а под глазами залегли черные тени. Я смотрю на отражение преследуемой девушки, а затем обращаю внимание на кровать позади. Каждое утро я меняю простыни, а ты складываешь пуховое одеяло аккуратной гармошкой и снимаешь наволочки. Домашние хлопоты по разборке постельного белья, скорее всего, были прерваны уведомлением нашей службы безопасности о странной доставке. Тем не менее именно так мы заботимся друг о друге, стараясь помогать даже в мелочах. Наши отношения – нечто уникальное и ценное. Мы видим лучшее друг в друге и поэтому сами стремимся стать лучше. Мы постепенно беремся даже за малозаметные стороны наших жизней, чтобы улучшить и их.
Мои ноги снова слабеют, и я бреду к кровати, а потом опускаюсь на нее. Мои руки сжимают простыни. В воздухе витает твой запах. И наш запах.
Все, чего я хочу в этой жизни – просто остаться в этой комнате. И хотя моя близость угрожает тебе, она также дает мне выгодную позицию для твоей защиты. И между нами есть такие обещания, забвение которых можно не пережить, если кто-то решится их нарушить. Самый важный вопрос на данный момент: выживешь ли ты, если я останусь с тобой?
Прошло уже шесть лет, а ты жив и успешен. Разве это недостаточно веский аргумент в пользу моего исчезновения?
С тяжелым вздохом я опускаю плечи. Ты не жил, а просто машинально добивался успеха. Это не совсем равноценные понятия. Огонь внутри тебя медленно угасал, и ты день за днем превращался в мертвый камень. А ведь именно бушующее пламя позволяло тебе дышать, но… год или два, и ты бы выгорел дотла. В любом случае. Поэтому нам потребовалось столько времени, чтобы преодолеть пропасть между нами. Угасающая душа была заперта внутри еще живого тела. Я не могла достучаться.
Нет, у меня нет причин так поступать с тобой, с нами, но в первую очередь потому, что это все равно ничего не изменит. Лучше уж я останусь с тобой. Теперь твоя роль в моей жизни – главная.
Я принимаю душ, а затем надеваю черное атласное платье в пол. Оно держится на тоненьких бретельках, на спине глубокий вырез, из-за чего мне придется отказаться от лифчика. Я могу накраситься даже с закрытыми глазами. Поскольку я ежедневно наношу такой макияж, на подготовку уходит всего несколько мгновений. Это еще один слой надежной брони, и еще одна привычка, перешедшая мне от матери.
Как только я чувствую, что готова встретиться лицом к лицу с любой опасностью, я меняю постельное белье и бросаю простыни в стирку. Я встревожена и чувствую необходимость действовать решительно, но что я могу сделать в этой ситуации?
Выхожу на улицу. Горячая сланцевая брусчатка внутреннего дворика обжигает босые ноги, но вскоре я ступаю на едва прогретый мягкий песок, нежно обволакивающий пальцы. Впереди вижу блики воды, которые манят меня к себе, и я не могу противиться этому зову. Соленый бриз ласкает обнаженную спину подобно невидимому любовнику, такие же призрачные пальцы касаются моих волос. Я добираюсь до береговой линии, где песок становится влажным и твердым. Волны плещутся у меня под ногами, словно уговаривают зайти немного дальше. Где-то за спиной чувствуется притяжение уютного пляжного домика, который призывает вернуться.
Встревоженная и взволнованная, я поворачиваюсь и иду вдоль берега, чтобы проветрить голову. С надежной охраной тебе ничего не угрожает, да и я никогда не была целью номер один. В свежем морском воздухе парят чайки, хриплые крики которых эхом отражаются внутри моего тела. Вдалеке виден большой корабль, направляющийся в открытое море, где на волнах пляшут тысячи бликов, похожих на лезвия кинжалов и драгоценные камни.
Я останавливаюсь напротив самого красивого прибрежного домика, выкрашенного в нежный розовый цвет с вкраплениями бледно-серого. На всех этажах есть балконы, а внизу – крытая просторная веранда, под навесом которой стоят кресла-качалки и железный кованый стол на четырех человек. За ним сидит мужчина; до боли знакомая фигура.
Я машу рукой. Бен медленно и с трудом встает на ноги. Мне больно видеть его увядание, столь очевидное из-за большого промежутка времени, прошедшего с момента нашей последней встречи. Я бегу к нему.
– Привет, Бен. – Я поднимаюсь по ступенькам и обнимаю мужчину. – Я скучала по тебе.
Все его тело трясется, когда он обнимает меня в ответ.
– Ангелок, ты пришла забрать меня на небеса?
Я отстраняюсь и смотрю на него. Его лицо сильно постарело, а глаза почти ввалились внутрь. Он стал ниже ростом и сильно горбится.
– Послушай, Бен… я уже замужняя дама, а ты слишком вежливый, чтобы использовать подобные выражения.
– Ладно, тогда отвезешь меня куда-нибудь еще. – Он важно кивает. – Я вовсе не удивлен. Если так подумать, то не поражаюсь даже тому, что ты снова вернулась в наши края. У нас есть свои грешки в прошлом, верно?
– Да, у каждого есть свои грехи. Ты не возражаешь, если я закурю и немного посижу рядом?
Он хмурится, глядя на меня.
– Ангелы не курят.
– Откуда тебе известно?
Его слезящиеся глаза внимательно смотрят на меня, но все же жестом он приглашает меня присоединиться к нему за столом. Я сажусь, и он следует моему примеру, наблюдая, как я достаю сигарету и прикуриваю от его зажигалки. Я делаю глубокий вдох, и мои глаза невольно закрываются от такого знакомого и поэтому долгожданного головокружения.
– Ах, так хорошо выкурить сигаретку. Ты святой, Бен.
– Разве? – торопливо переспрашивает он. Открыв глаза, я сморю на него.
– Ты же понимаешь, что я не умерла, верно?