Такая разная любовь
Шрифт:
Она повернулась к нему лицом.
— Завтра утром я улетаю, — сказала она. — Ты не вовремя.
Он некоторое время молчал. Стоял на месте и только смотрел на нее. Глаза его темнели, вокруг них и между бровями пролегли тонкие морщинки. На мгновение Мэг показалось, что сенатор Стивен К. Райли, которым восхищаются его избиратели, которого уважают коллеги и друзья, этот один из самых влиятельнейших людей в Америке, сломается.
Но он не сломался. Открыл дверь и вышел.
И Мэг снова осталась
Прошло минут десять. Мэг по-прежнему стояла у окна и смотрела вниз, пытаясь разобраться в том, что произошло. Неужели это она сказала Стивену: «Ты не вовремя»?! Она так боялась, что он снова причинит ей боль, что опередила его в этом и сама сделала ему больно. Точно так же, как сделала это пятнадцать лет назад.
В одном у Мэг не было сомнений: в том, что она его любит. И ей казалось, что жить одной все-таки безопаснее, чем открыться навстречу любви.
«Но теперь тебе вовсе не обязательно быть одной, — напомнила она себе. — Ты заново начинаешь свою жизнь. Ты освободишься от комплекса вины и одиночества. Откроешь свое сердце друзьям и тому, что важно в этой жизни».
Мэг была настроена весьма решительно, но не могла не задаться вопросом: будет ли в ее сердце хоть когда-нибудь уголок для мужчины, чью любовь она сможет принять, кого сможет полюбить в ответ? Кого-нибудь, но не Стивена?
— Мэг?
Она резко обернулась. К ней без стука вошел Джордж Баскомб.
— Мы посоветовались и пришли к выводу, что шестимесячный отпуск больше отвечает интересам фирмы, чем отставка, — объявил он недовольным тоном, сложил руки на груди и подошел к окну.
«Больше отвечает интересам фирмы». Эти слова неприятным эхом отозвались в ее сознании.
— Конечно, — продолжал Джордж, — имей в виду, что мы можем вызвать тебя в любой момент, если возникнет какая-нибудь острая ситуация с теми делами, за которые ты отвечаешь. И еще. Нам кажется, будет лучше всего, если передать прессе, что ты берешь отпуск по семейным обстоятельствам.
Мэг устремила взгляд в спину этого коротышки:
— У меня нет семьи, Джордж.
Он обернулся. Лицо его побагровело:
— В таком случае придумай себе ее, черт возьми! Ты не пожелала расшифровать нам, что означают эти твои «личные обстоятельства», и нам остается только догадываться, что за этой формулировкой скрывается нечто, что газетчики могли бы использовать для того, чтобы бросить тень на нас всех, на нашу фирму. Но никому и в голову не придет что-то вынюхивать, если будет объявлено, что у тебя, скажем, заболел кто-то из родных.
— Значит, это все, о чем ты волнуешься, Джордж? Об имидже фирмы?
На секунду в ее сознании промелькнул образ Эйвери.
Джордж устремил на нее горящий взгляд:
— Фирма
Мэг покачала головой:
— Нет, Джордж. Если о чем и не стоит забывать, так это о людях. — Она обвела быстрым взглядом свой кабинет, один вид которого говорил о том, что его владелец добился в этой жизни профессионального успеха. Но вдруг эта комната показалась ей пустой, голой и враждебной. Мэг вновь перевела глаза на Джорджа. — Передайте, пожалуйста, компаньонам, что я благодарю их за проявленное по отношению ко мне участие, но я решила не брать шестимесячный отпуск.
Выражение, которое появилось после этих ее слов на лице Баскомба, было недвусмысленным: «Житья с бабами нет!»
— Я увольняюсь, — сказала Мэг, вглядываясь в его круглое лицо. Оно будто окаменело. — Мою долю можешь переслать мне на дом.
Джордж поправил галстук.
— Дура, — сказал он и вышел из кабинета.
Она проводила его взглядом, зная, что уже через несколько дней ее фамилия будет убрана с таблички на двери и с официальных бланков фирмы.
Мэг рассказала Данни о том, что ушла из фирмы, не раньше чем их самолет поднялся над землей на тридцать тысяч футов. За ночь она на удивление хорошо выспалась и восстановила душевное равновесие.
Он задумчиво пожевал холодный омлет, а потом сказал:
— Что ж, с твоей характеристикой можно будет стучаться в любые двери.
— На самом деле ты хочешь сказать, что Джордж был прав, когда назвал меня дурой. На самом деле ты хочешь сказать, что после нашей фирмы любая моя новая работа будет ступенькой вниз.
Он сделал большой глоток из своей чашки с кофе:
— Да.
Мэг глянула мимо него в иллюминатор. Самолет мягко плыл над безбрежным облачным покрывалом.
— Видишь ли, я вообще собираюсь бросить уголовные дела.
— И чем займешься?
Мэг пожала плечами:
— Семейным правом, наверно. Словом, чем-нибудь более значительным.
— В семьях тоже бывают преступники, Мэг.
— Прекрасно. Пусть они обращаются к Баскомбу. А я буду работать с остальными.
Данни присвистнул:
— Просто не верится в то, что ты уходишь. Желтым газетам это не понравится. За кем же им теперь бегать по коридорам здания суда?
Мэг принялась за кукурузные оладьи.
— Желтым газетам все равно. Никого мой уход не обеспокоит, я в этом уверена.
Данни откинулся на спинку своего сиденья.
— Все началось с Холли Дэвидсон, не правда ли?
— Нет, Данни. Все началось много лет назад. Я всегда хотела другого. Потом курорт, знакомство с Зу и Алиссой… Даже встреча со Стивеном. Все это открыло мне глаза на то, что в жизни кроме чепухи есть еще много чего.