Такой знакомый незнакомец
Шрифт:
— Потанцуем?
— Я забыл кое-что сделать, — быстро нашелся тот. — Зарезервируй для меня танец, хорошо?
Хитч больше не мог здесь находиться. Громкая музыка оркестра, смех и бурные восторги гостей слились в один сплошной гул… Так можно и оглохнуть!
Хитч стал пробираться на прохладную, сравнительно спокойную переднюю веранду с расставленными креслами-качалками и с удовольствием отметил, что ускользнул от подружки невесты — платиновой блондинки, последние два дня усиленно подбиравшейся к нему. И тут он увидел Синди, спускающуюся по лестнице.
Застыв
Он подошел к лестнице, опасаясь, что Синди сейчас повернется и убежит. Он не знал, следует ли ему удержать ее, пока она не исчезла.
Прежде чем он принял решение, она выпустила перила, за которые держалась мертвой хваткой, храбро отдала ему честь тремя пальцами и продолжила спуск. Высоко подняв голову, она даже ухитрилась слегка улыбнуться.
— Привет, — тихо ответил он девушке, которой не шли ни туфли на высоченных каблуках, ни клипсы с фальшивыми бриллиантами — все это было не ее, как и платье. — Я ждал вас.
Даже при слабом свете медного канделябра с хрустальными подвесками стало видно, как кровь отлила от ее лица, а потом снова прилила к щекам, едва не скрыв веснушки. Но бог мой!
Что она сотворила со своими волосами?
— Вы очаровательны, — галантно произнес Хитч.
Как ни странно, так оно и было на самом деле, если не обращать внимания ни на что остальное, кроме самой Синди. А делать это ему было с каждым разом все легче.
— Спасибо, — мрачно ответила она. — Похоже, банкет уже в разгаре. В приглашении было написано, что начало в восемь.
— Никто не придерживается строгих правил в наше время.
— Тетя Си придерживается.
— Кажется, генерала ослушалась его собственная армия. — Он заметил легкую улыбку на ее губах и посчитал это своей наградой. — Вы опоздали. Я боялся, что вы вообще не придете.
— У меня нашлись дела в самую последнюю минуту.
— Не сомневаюсь, — сказал Хитч сухо.
Последние три дня, пытаясь застать ее одну, чтобы принести свои извинения, он мельком видел ее то с ребенком, то спешащую с полными подносами или с охапками грязного белья; на стремянке, протирающую окна; с цветами, с одеждой из чистки, но никогда с пустыми руками и всегда на бегу.
Он догадывался, что она будет чертовски рада, когда вся эта кутерьма закончится.
Стоя у подножия лестницы, он ждал. Глубоко вздохнув и приковав тем самым его внимание к ее высокой груди, она наконец спустилась, подняла на него глаза и снова улыбнулась.
Хитча словно ударили в грудь. Разве глаза могут менять свой цвет? Он помнил их синими, но сегодня они были почти черные. Бог мой, какие же у нес ресницы! Светлые, длиннющие, густые, с прозрачными кончиками! Но помада никак не гармонировала с рыжими волосами, а уж с платьем — тем более. Еще большую дисгармонию вносили красные увядающие розы.
— Как я выгляжу?
— Вы выглядите… потрясающе.
Произнеся
— По-моему, это наш вальс, принцесса.
Синди удалось отвести взгляд от его лица, но спрятаться от его голоса было невозможно. Глубокий, теплый, чуть хрипловатый, он звучал в самых неожиданных местах дома. Это был темно-коричневый бархатный голос с золотыми блестками. Таким рисовало его ее воображение.
— Синди! Вы обещали мне танец.
— Простите. Я витала в облаках. Со мной такое частенько случается.
Она стояла, пахнущая мылом, шампунем и дикими розами, а Хитч ждал, пока она соберется с мыслями. До чего странная девочка, удивился он, но тут же поправил себя. Она не была девочкой. Может быть, она и была маленькой… и даже он, имевший весьма смутное представление о дамской моде, заметил, что она разбирается в этом еще меньше его. Но ей были присущи достоинство и зрелость — качества, которых совершенно не хватало ее куда более модным кузинам.
— Итак, потанцуем?
Он протянул ей руку, как только оркестр заиграл новый вальс. По приказу миссис Стивенсон, вне сомнений: будьте добры, никаких роков в парадной гостиной.
— Я не танцую вальс.
— Из-за ноги?
Он никогда бы не заикнулся об этом, если бы знал, что ей это будет неприятно.
— Вообще-то у меня больное бедро, а не нога.
Иногда оно дает о себе знать, но только когда я устаю или слишком быстро поворачиваюсь.
— Значит, мы будем поворачиваться медленно, не приседая, а поскольку вы, вероятно, устали от всей этой беготни, я обещаю, что возьму максимум нагрузки на себя. — Он улыбнулся ей самой, по его мнению, обезоруживающей улыбкой.
— Я отдавлю вам все ноги. Я же сказала, что не танцую вальс… никогда этому не училась.
— Тогда сначала попрактикуемся. Мне кажется, что на передней веранде нам будет слышна музыка, как вы думаете?
— По-моему, ее слышно далеко за пределами дома.
Улыбаясь, Хитч повел Синди на веранду. Когда она повернулась к нему, явно сжавшись перед лицом столь пугающей задачи, он сказал:
— Расслабьтесь, я не укушу вас.
— Я и так расслабилась, — мрачно сказала она.
— Послушайте, что, если я сначала принесу нам по бокалу шампанского? Обычно я значительно лучше танцую, если сначала выпью бокал-другой.
— Я могу опрокинуть его на вас. Я ужасно волнуюсь.
— А я ловко увертываюсь. Стойте здесь, никуда не уходите, я сейчас вернусь.
Сдержав свое слово, он уже через минуту вернулся с двумя бокалами, шампанским и тарелкой с горой самых разнообразных сандвичей.
— Ну как, сможете определить, какие с арахисовым маслом, а какие с желе?
Она засмеялась. У нее был удивительно приятный смех, хотя немного хрипловатый.
— Икра невкусная, — предупредила она. — Тетя Си заказала неудачную.