Тактика законодательных собраний
Шрифт:
Глава XX
Другие правила, касающиеся прений
Правила, которые мы здесь изложим, не так важны, как предыдущие, но все они способствуют устранению неудобств и наилучшему производству прений.
Оратор должен обращать свою речь к президенту, а не ко всему собранию.
Этот обычай, принятый в палате общин, очень удобен для многочисленного собрания: он предоставляет говорящим определенный пункт для обращения, общий центр для всех речей.
Естественно, что оратор должен обращаться к тому, кто по своей должности имеет право судить об отклонении от существа вопроса и о других неправильностях, воспрещенных регламентом. Речь, обращенная к главе собрания, будет более серьезной и умеренной, чем та, которая обращена ко всему собранию. Даже увлекающийся человек, обращая свою речь к беспристрастному судье, к уважаемому старшине, невольно станет взвешивать свои выражения и умерять свое негодование. Если бы члены обращались друг к другу непосредственно,
Уважение и почтение к председателю чрезвычайно полезны в политическом собрании; если будут смотреть на председателя, как на центр совещания, как на олицетворение собрания, уважение к нему, несомненно, возрастет и укрепится.
Говоря о членах собрания, следует избегать имен.
Это правило, строго соблюдаемое в палате общин, заставляет прибегать к косвенным указаниям для обозначения личности: «предшествующий оратор»; «уважаемый член справа или слева»; «дворянин с голубой лентой»; «благородный лорд»; «мой ученый друг» и т. д.
Имена собственные часто влекут за собой длинный ряд похвальных эпитетов; пример этого можно найти в речах Цицерона, произнесенных в римском сенате. Главное же неудобство – то, что упоминание имени в прениях более действует на самолюбие, чем всякое другое указание. Менее оскорбительно сказать: «уважаемый член, говоривший предпоследним, впал в грубую ошибку», чем назвать его при этом по имени. Последнее выражение относится не к частному лицу, а к политическому деятелю. Собственно говоря, это правило весьма стеснительно, и когда ораторы разгорячаются, им очень трудно ему подчиняться, но это тем более доказывает, что трудно ему подчиняться, но это тем более доказывает, что такой порядок необходим.
Никогда не следует предполагать дурных побуждений.
Это опять-таки является строгим правилом в британском парламенте. Вы можете вполне свободно упрекать предыдущего оратора в невежественности, ошибках, неправильном изложении фактов, но не обвиняйте его в дурных побуждениях. Укажите на все вредные последствия его мнения или предлагаемых им мер, докажите, что они пагубны, что они клонят к тирании или анархии, но не предполагайте никогда, что он это предвидел и именно этого желал! Строго говоря, это правило основано на справедливости, так как, если нам самим часто бывает трудно правильно разобраться в своих тайных побуждениях, то тем более странно претендовать на разбор чужих; мы должны знать по собственному опыту, как легко ошибаться в этом отношении. Осторожность, предписанная этим правилом, полезна всем; она способствует свободе мнений, она же является и всеобщей защитой.
В политическом собрании, так же, как на войне, вы не должны позволить себе пользоваться ни одним из средств, применения которого не допускаете против себя. Это правило, главным образом, продиктовано осторожностью. Если ваш противник ошибается, он может легко согласиться с тем, что вы ему доказываете; но если вы при этом обвиняете его в дурных возбуждениях, то вы этим оскорбляете его, бросаете ему вызов и лишаете его таким образом хладнокровия, необходимого для понимания ваших доводов. Это непременно восстанавливает его против вас. Возбуждение передается к другим; его друзья вступаются за него, и возникает вражда, которая, простираясь за пределы прений, вносит в политическую оппозицию всю горечь личной ненависти. Не достаточно исключить обращение к личностям, надо запретить резкие и обидные выражения; их надо карать не только, как выражение увлечений, но и как неосторожный прием. «Искусство доказывает, говорит Паскаль, состоит столько же в умении быть приятным, как и в умении убеждать» {5} .
5
Тот же автор рекомендует еще другое правило осторожности не менее важное, но которое, однако, нельзя включить в закон. «Когда хотят отвечать с пользой, говорит он, и доказать другому, что он ошибается, нужно заметить, с какой стороны он смотрит на дело, так как его мнение обыкновенно с этой стороны вполне логично, и в этом пределе согласиться с ним. Собеседник удовлетворяется этим, так как видит, что он не ошибался, а только не рассмотрел дело со всех сторон. Недосмотр не так задевает самолюбия, как сознание ошибки. Может быть, это зависит от того, что разум естественно не может ошибаться в пределах той точки зрения, с которой он рассматривает вопрос; ведь и ощущения органов чувств обыкновенно безошибочны» (Мысли Паскаля).
Всякий, кто посещал политические собрания, знает, что неумеренные выражения всегда были источником самых бурных инцидентов и самых упорных отклонений от дела {6} .
Не следует упоминать о желаниях монарха и исполнительной власти.
Само по себе желание правительственной власти не доказывает уместности или непригодности данной меры, и упоминание о нем не может давать хороших результатов.
Допущение этого воздействия даже в крайних случаях несовместимо со свободой собрания, так как
6
Знаменитый английский оратор Fox, нападавший на своих противников с такой неумолимой логикой, обладал редким искусством избегать всего, что могло бы их обидеть. В минуты самого большого возбуждения, когда он бывал увлечен потоком своих речей, он умел управлять собой и всегда следовал правилам самой утонченной вежливости. Правда, что это счастливое качество было у него не столько приемом ораторского искусства, сколько следствием мягкого характера, скромного в своем превосходстве и великодушного в своей силе. А между тем никогда никто не выражался более смело и менее церемонно.
Не следует ссылаться на оправдательный документ, если он не был представлен собранию, вследствие сделанного предложения [14] .
Это правило основано на следующем: 1) необходимо иметь уверенность в подлинности документа, на котором основывают решение; 2) нужно облегчить всем членам знакомство с ним и значение способов его применения.
Во Франции первые политические собрания, вследствие упущения этой предосторожности, впадали в такие ошибки, в которых нельзя упрекнуть даже низших английских чиновников. Парижский парламент в своих знаменитых актах 16 и 24 июля 1787 г. приводил в числе королей, собиравших генеральные штаты, Карла V и Генриха IV, а это фактически неверно.
14
Omnis demonstratio ex praecognitis et praeconcessis.
Национальное собрание весьма часто основывало свои решения на простых случаях, на фактах, будто бы общеизвестных, упуская из виду, что нет ничего обманчивее народной молвы, и с другой стороны, что чем известнее факт, тем легче его проверить.
Законодательное собрание привлекло одного из министров короля-Лессара к высшему национальному суду, вследствие ни на чем не основанных обвинений и даже не выслушал обвиняемого {7} .
Не следует дозволять, чтобы отвергнутое предложение представлялось вновь в той же сессии или ранее известного срока (3 месяцев).
7
Каждый народ имеет свои слабости, свои характерные несовершенства, и чем они сильнее, тем важнее их сознавать, чтобы иметь возможность исправить. Главный недостаток французских писателей, наиболее бросающийся в глаза, – это неточность. Если английская нация имеет заметное преимущество перед своей соперницей, то надо искать причину сего в одном качестве, противоположном этому вопросу. Историческое сочинение, не основанное на точных данных, было бы принято в Англии, как голословный рассказ или как роман. Но во Франции многие историки не считают нужным ссылаться на подлинные документы. Первое условие, которое они ставят своим читателям, – это верить им на слово. Однако если автор имел подлинные документы перед глазами, то отчего же он не хочет сослаться на них? Разве это труднее, чем делать из них выписки? Разве можно доверять суждениям автора, если он не понимает, что доверие к нему зависит от точности излагаемых данных? Если это – небрежность или легкомыслие, то является предположение, что тот, кто не желает представить доказательств, и не способен добыть их. Есть пословица во Франции, говорящая, что нужно обращать внимание на смысл, а не на буку, и не придираться к словам; как будто смысл не зависит от выражений, и правильность идей не влечет за собой правильности терминов. Эта оговорка служит слабым и нерадивым головам, желающим прослыть сильными, так как нет такого недостатка, которого нельзя было бы замаскировать.
Это правило служит для борьбы с упорными партиями, которые постоянно ставят на рассмотрение одни и те же вопросы, уже решенные в отрицательном смысле, с целью поддержать рвение своих приверженцев и затруднить действия собрания. Это правило может строго применяться только к предложениям тождественным. Ни одна партия не допустит ограничения своей свободы, в виде запрещения возобновлять предложение. Если она надеется достигнуть успеха, то не пропускает случая представить его в другой форме. Но все-таки следует заключить эту статью в регламент для того, чтобы по крайней мере в обыкновенных случаях, отвергнутые предложения не появлялись в той же сессии.