Талая вода
Шрифт:
Мнение экспертов и критиков зачастую значит куда больше, чем качество самой работы, вряд ли это можно отрицать. Почему же судьба гениев в руках равнодушных снобов? Это несправедливо, как и все в мире! Юля вздохнула, погрузившись в свои мысли, и потому не услышала шагов за спиной.
Как долго он уже стоял рядом? Только подошел или же давно наблюдает за ней?
– Ну, что скажете? – спросил мужской голос, и, вздрогнув от неожиданности, она стремительно обернулась. – Маргарита сказала, что картины осматривает эксперт Нового Аукционного дома. Так каково ваше экспертное мнение?
Позади, на расстоянии десяти шагов стоял мужчина, вероятно, чуть старше ее самой, наверное, ему лет тридцать, а может и того меньше, кто поймет, как определить возраст молодого мужчины? Они кажутся зрелыми и солидными, стоит им покинуть стены учебных заведений. Юля давно не видела настолько хорошо и аккуратно одетых людей: его темно-синий костюм отлично сидел и был явно куплен где-то в магазинах Парижа или Рима. Скорее Рима. Он был строен, темноволос и, можно сказать, красив, но поражала не внешность, а некая идеальность – словно он только что сошел с плаката, шагнув прямо в пустые залы бывшего завода. Таких мужчин берут для рекламы швейцарских часов и дорогих машин. У него были голубые глаза, ярко выделявшиеся на фоне загорелого лица, волнистые темно-русые волосы, высокий лоб и аристократический нос, странно сочетавшийся с квадратным подбородком. Но в целом – весьма и весьма славянская внешность, даже чуть более западная, чем просто русская, вероятно, есть белорусские или прибалтийские корни.
– Картины неплохи, – начала Юля.
– Это можно сказать и не будучи экспертом, – он усмехнулся. – А если подробнее?
Юля посмотрела ему в глаза, стараясь выдержать пристальный взгляд.
– Это зависит от того, что вас интересует. Если мы говорим о привлекательности этих работ для Аукционного дома… У них подходящий размер и формат. Тематика тоже вполне популярна, многие работы отлично подойдут для частных коллекций и впишутся в интерьер любого помещения. Что касается техники исполнения – я бы сказала, она безупречна, автор этих работ, несомненно, прекрасный мастер. Было бы неплохо узнать историю художницы, чтобы понять, насколько эти работы интересны для критических статей и эссе, мы не можем писать о картинах, не зная, что положено в их основу, особенно, если автор жив и время догадок еще не наступило…
– А что думаете вы? – перебил он. – Я не имел в виду привлекательность работ для аукциона. Что думаете вы, как эксперт?
Юля пожала плечами, оценивая, следует ли отвечать, но он смотрел испытующе, очевидно, у него самого уже сложилось мнение об этих картинах, как знать, совпадут ли их взгляды!
– Если смотреть с точки зрения исполнения, как я уже сказала – работы безупречны. У автора свой почерк, в этом нет сомнения. Картины написаны очень живо, но если мы говорим о вкусовом… О вкусах не спорят, каждому свое.
– И что же не нравится вам в этих работах?
– Я не люблю вторичность, – честно ответила Юля. – Они вторичны. Я не против отсылок к знаменитым полотнам, но между красотой и загадкой отсылок и вторичностью проходит невидимая грань. Я не знаю, как можно вовремя ее разглядеть и не переступить. Некоторым удается.
Воцарилось молчание, Юля готова была провалиться на месте, проклиная свою откровенность, а что если он, например, любящий сын художницы, и она, оскорбив его в лучших чувствах, упустила для своей компании возможность неплохого заработка от продажи картин? Что если однажды эта художница станет мировой знаменитостью, но без помощи НАДа? Тогда Борис задушит ее, Юлю, в припадке ярости, как Отелло Дездемону!
– А как считаете вы? – осторожно прервала девушка затянувшуюся паузу.
– Думаю, вы очень точно сформулировали основную проблему современных художников. В том числе и Раисы Белгородовой, автора этих картин. Она неплохой живописец, но ей чего-то не хватает.
– Чего же, например?
– Взгляните на натюрморт, на это окно, к примеру. Наклонные линии вызывают в памяти работы Петрова-Водкина, не так ли? Но уместен ли подобный наклон в данной композиции? Действительно ли автор видит реальность именно так? А если да, почему этого нет на том пейзаже? Мальчик отворяет калитку дома. Дом просто создан, чтобы стать падающим, разве нет? Но его стена – идеальная вертикаль. Тоже самое с цветом, палитра невыразительна в некоторых работах и слишком выразительна в других. Почему?
– Предполагаете, автор пытается работать «под потенциального покупателя»? – с интересом спросила Юля.
– Я об этом даже не думал, – он пожал плечами. – Принял за ученичество или за отсутствие собственных идей у Белогородовой… Она долгие годы проработала декоратором в театре, возможно, это сказалось.
– Многие великие художники рисовали декорации… Не думаю, что это могло повлиять.
– Идите сюда, – он сделал ей знак рукой. – Как вас зовут?
– Юля. Юлия Туманова.
– Туманова? Мне кажется, я где-то о вас слышал…
– Вряд ли, – она улыбнулась. – Я не очень известна даже в узких кругах.
Юля проследовала за ним к небольшому столику в углу, на нем стояла черная бархатная шкатулка.
– В этой шкатулке наш самый дорогой лот. Карандашный набросок великого художника. Сразу скажу, он нарисован в совершенно не свойственной ему манере. Попробуете угадать? Посмотрим, какой вы эксперт! – длинными ловкими пальцами, – должно быть, такие руки были у белогвардейских офицеров, почему-то подумала Юля, – он откинул замок и поднял крышку.
Юля взглянула на рисунок, а потом, не совладав с искушением, протянула руку и слегка коснулась пальцем линии. Это был набросок улицы, уходящей вдаль, всего четыре дома и шпиль церкви.
– Я подскажу. Французский художник. Что, не знаете? – он засмеялся. – Не огорчайтесь! Я бы и сам никогда не угадал.
– Клод Моне? – спросила Юля, и в его устремленных на нее голубых глазах вспыхнуло живейшее изумление.
– Но как?! Эта работа выполнена иначе… – он казался растерянным. – Никакие знания и опыт не могут помочь… Вы читаете мысли? Или просто угадали?
Юля рассмеялась, его растерянность показалась забавной, она и не ожидала, что сумеет смутить такого блестящего джентльмена!
– Просто когда Моне делает рисунок, он делает его как Моне. Я не знаю, как объяснить. Я это чувствую.
Снова воцарилось молчание, а потом он вдруг щелкнул пальцами и застыл, вперив удивленный взгляд ей в лицо.
– Это вы – та самая девушка, которая выступала с докладом на конференции? Об особенности чувственного восприятия человека? Вы определяете цвета на ощупь? Ваше лицо с самого начала казалось мне знакомым!