Талая вода
Шрифт:
– Я хотела побыть с вами, и чтобы дети не мешали нам общаться, – пояснила Надька. Юля давно уже подозревала, что сестру вряд ли можно назвать идеальной матерью, поэтому не удивилась отсутствию племянников.
– Я купила Еве куклу, а Мише машинку, – сказала она, – Там, в сумке. Жаль, что они не приехали!
– Вот поедешь на свой аукцион в Базель, заедешь к нам, тогда и увидишь племянников! – ответила Надька. – Ну, давайте, за стол! Через пару часов новое тысячелетие! Надо же, трудно поверить!
– Говорят, тем, кто живет на рубеже веков, тяжелее всех, – заметила Юля.
– Да, особенно тебе здорово досталось! – засмеялся Валера и снова сгреб ее в охапку, как и при встрече, – он всегда относился к Юле с симпатией. Да и она любила этого немолодого, высокого мужчину, с широкими плечами и таким же широким носом, уже покрасневшим, то ли от мороза, то ли от стакана водки, который Валера опрокинул, прежде чем отправился колоть дрова.
– А еще говорят – как встретишь тысячелетие, так и проведешь, – продолжила Юля, со смехом освобождаясь.
– Что ж, значит, проведем с семьей, – наставительно улыбнулась сестра. – Семья – это смысл жизни, Юлька, ты пока молодая, возможно, у тебя свое мнение. Но со временем поймешь! Вот будет у тебя свой муж, свои дети, тогда все вокруг покажется тебе неважным. Даже меня затянуло.
Надька вздохнула, подняла бокал с вином и сделала глоток.
– Хорошее, – кивнула она. – Это французское. Мы привезли.
Надя очень любила все то, что привозила сама.
Дальше последовал традиционный салат «Оливье», холодец, бабушкины капустные пирожки, моченые яблоки и салат из свеклы, потом жульен, приготовленный Надькой, и наконец, запеченный в духовке гусь. Тоже очевидно, кулинарный шедевр сестры, мама была редкой гостьей на кухне, наверняка, она и сегодня проверяла тетради или сидела в учительской, где они праздновали своим небольшим женским коллективом. Девятнадцать одиноких женщин. Хотя нет, кажется, у физички был муж. Но это и не странно, в их деревне осталось совсем мало мужчин… да и кто пойдет работать в сельскую школу! Надо быть полным идиотом. Все уезжают в город за хорошей жизнью. Юля вздохнула: а когда-то профессия сельского учителя, как и сельского врача была престижной! А теперь – просто кошмарный сон!
По телевизору шел все тот же «Голубой огонек», состав приглашенных оставался неизменным, как и падающие откуда-то с неба спиральки серпантина. Менялись лишь костюмы и прически телевизионных звезд.
К моменту обращения президента, Юля уже выпила несколько бокалов и теперь видела окружающий мир неярким, полусонным и колдовским, словно сквозь таинственную кружевную занавесь, отделявшую ее от нового тысячелетия. Зажглись бенгальские огни. Ударили «Куранты». Валера громко откупорил шампанское, выстрелив пробкой в потолок, и разлил по бокалам.
– С Новым годом! С Новым веком! – проорал он.
Раздался звон хрусталя.
– Ура Миллениум! – крикнула Надька.
А потом они все вместе отправились кататься с горки. Нет, разумеется, бабушка Зина и Светлана остались дома, досматривать «Огонек».
– Надь, а ты в Германии с гор катаешься? – поинтересовалась Юля, когда они, стараясь не поскользнуться, держась за руки, шли по морозной улице родной деревни. Хлопали петарды, кое-где раздавалось пьяное пение односельчан.
Надька поправила меховую шапку с длинными ушами и уверенно кивнула. Она взбежала по узенькой дорожке, утопая в снегу, чтобы подняться к оврагу, туда, где в конце деревни начиналась ледяная дорожка.
Юля взволнованно улыбнулась, закрыла глаза и представила эту картину.
Уходящие в небеса вершины Баварских Альп, с замками, прилепившимися на скалах, покрыты снегом. В небольших уютных деревушках приветливо светятся окна, на площадях деревень сияют огнями рождественские елки. А на склонах гор – тысячи лыжников в разноцветных костюмах: розовых, белых, синих, неоновых. Они закрывают глаза защитными очками, надевают шлемы, сжимают палки и несутся вниз! И одна из них – Надя, в ярком костюме цвета фуксии… А недавно в Европе появилась новая мода: теперь они катаются не на лыжах, а на одной доске, вроде скейта, просто несутся по горному склону, как серфингисты по гребню волны! Юля представила стройную фигурку сестры, стоящую на высекающей снежные искры доске, скользящей по склону, а потом – в купальнике, на гребне океанской волны, несущуюся навстречу ветру! Как это красиво! В отличие от нее Надька всегда была спортивной, авантюрной, любила путешествия, экстрим и победы. Нет, победы они, пожалуй, любили вместе. И все-таки, Надька была другой. Она стала европейской женщиной. Немецкой фрау, раскованной, спокойной, в то время как она, Юля, так и осталась девушкой, приехавшей из деревни в Москву.
Юля догнала сестру уже на самой вершине.
– А на чем ты катаешься в Германии с гор?
Надька обернулась.
– Как на чем? – удивилась она, – На жопе!
После чего села, муж обхватил ее за плечи, и они понеслись вниз с хохотом и визгами, а потом оба рухнули в сугроб, где и остались валяться, оглушительно смеясь и стряхивая снег.
Юля озадаченно стояла у ледяной дорожки. Ее горнолыжная сказка была разрушена.
– Давай к нам! – крикнула Надька снизу, Валера замахал руками, и Юле ничего не оставалось, как подложить картонку и полететь с горы, как когда-то в далеком детстве! Эх, жаль у них не осталось санок, как здорово было бы скатиться сейчас!
Они вернулись домой около трех часов, поболтали с соседями, которые пытались устроить фейерверк: из их попыток ничего не вышло, очевидно, самодельные петарды намокли, поэтому они просто разливали наливку по рюмкам, пели песни, смеялись и громко кричали «Урааааа!» каждому не взлетевшему праздничному снаряду.
Юля вошла в дом, отогрела у печи замерзшие руки и направилась в комнату, где спали мама и бабушка. Мать уже легла, в комнате не горел свет, а бабушки Зины в кровати не было.
Юля нашла ее на кухне, та пыталась драить ершиком посуду. Юля взяла бабулю за худенькие плечи, отстранила и заняла место у раковины.
– Давай я сама, – сказала она.
Бабушка Зина опустилась на табуретку, заохала, теперь у нее болели колени, а когда-то она отличалась железным здоровьем и кажется ни разу в жизни не брала на работе больничный. А скольких людей она вылечила! К ней приходили деревенские жители: и бородавки сводить, и зубы заговаривать, и лечиться от бесплодия. Почти всегда бабушкины методы – травы, узелки, молитвы приносили результат. Интересно, как бы это оценили врачи? Усомнились, скорее всего.
– Ну что, бабуля, скажешь о новом веке? – поинтересовалась Юля, отрываясь от сложенной в железной мойке горы посуды, – как будто бы их было не пятеро за столом, а по меньшей мере пятьдесят! – Что нас ждет? Ты же видишь будущее!
– Я давно не вижу что под носом-то, не то что будущее, – отмахнулась бабка, – Зрение уже не то!
– Чтобы видеть будущее не нужно зрение, Ванга, вон, слепая, – возразила Юля.
– Ну, то Ванга! Не знаю я, Юленька. Вижу, идет другое время. Другая жизнь. Сложная жизнь для деревни. Люди оставят землю, а за то земля оставит их. Так всегда бывает, сначала родители оставляют детей, потом дети – родителей. Сначала ты сильнее, а потом – слабее своего ребенка… Так и здесь. Земля, она ведь живая, я всегда говорила. А ты вот тоже уехала в город…