Талисман цесаревича
Шрифт:
— Ваше императорское величество, из десяти позиций по чёртовой дюжине мишеней не поражёнными оказались только двадцать мишеней.
— А с какого расстояния палили? — спрашивает Потёмкин.
— Строго по уставу, сто-сто двадцать шагов.
— Результат феноменальный, Ваше императорское величество. — поворачивается к Екатерине её фаворит — Даже на хорошо подготовленных показных манёврах лучший результат вряд ли достижим. А уж преодоление полосы препятствий чудо как хорошо.
— Кто вас муштровал? — спросила Екатерина.
— С Вашего позволения, Ваше императорское величество, отделение
— А ты откуда знаешь столь премудрые вещи?
— Меня обучал мой покойный отец, отставной ротмистр Булгаков Сергей Юрьевич.
— Так ты из дворян?
— Внебрачный сын. Батюшка хотел передать мне дворянское звание и поместье, но не удалось.
— Ах вот как! И давно ли ты служишь?
— С мая прошлого года. Сразу по принятию присяги, за заслуги произведён в младшие унтер-офицеры.
— Ну что же, капрал Булгаков, поздравляю тебя подпоручиком. За указом приедешь в Царское Село.
Как положено в эту эпоху, я опустился на колени и рассыпался в благодарностях. Передо мной упал кошелёк.
— Жалую тебя поручик Булгаков тридцатью червонцами за отличную службу, за удачные манёвры.
Императрица повернулась к солдатскому строю:
— Выражаю вам своё монаршее удовольствие, братцы-солдатики!
— Рады стараться, Ваше императорское величество!!! — рявкнули мои бойцы, да так, как будто неделю репетировали.
— А что за песню вы пели, когда я вас повстречала?
— Строевая песня, я сочинил. — отвечаю.
— Очень мне она понравилась. Споёте ещё?
— Так точно! — и повернувшись к строю:
— На месте шаго-о-ом МАРШ! Песню «Соколы» запеВАЙ!
Гриша затянул:
Взвейтесь, соколы, орлами. Полно горе горевать! То ли дело под шатрами В поле лагерем стоять.Императрица заулыбалась, Потёмкин тоже. Придворные за их спинами одаривали нас взглядами различной степени высокомерия. Нормально смотрел и искренне улыбался только наследник престола. Чёрт возьми, а может он не настолько плох, как о нём писали в учебниках?
Лагерь — город полотняный, Морем улицы шумят, Позолотою румяной Медны маковки горят.На повторах включаем посвисты и гиканье — нынче это в моде.
Хорошо, что я заранее обеспокоился переделать последний куплет, убрав «русского царя», заменив царицей.
Славься русская земля Слава матушке — царице Слава вере православной И солдату молодцу.— Изрядно, изрядно! — довольно улыбнулась Екатерина —
— И эту и ещё несколько, Ваше императорское величество!
— Значит, не зря я тебя пожаловала. А для гвардейских наших полков строевые песни сочинишь?
— Отчего же не сочинить, Ваше императорское величество, сочиню, коли есть на то Ваше августейшее желание.
— Есть такое желание, значит, договорились. Благополучной тебе службы, поручик Булгаков, не забудь заехать за указом.
Кавалькада умчалась, а мы остались. Я заглянул в расшитый золотыми и серебряными нитями кошель. Действительно, тридцать золотых монет. Ага! Пора делать красивый жест, и я командую:
— В одну шеренгу становись!
Пошел вдоль строя и каждому солдату вручаю по червонцу:
— За усердную службу!
Солдаты берут монеты дрожащими руками: ещё бы! Огромная сумма для человека, который до сих пор держал в руках разве что грошики, алтыны да пятаки. Но не это главное: они держат в руках подарок самой императрицы! Наконец до кого-то доходит:
— Ваше благородие! Царица-матушка одарила тебя, а ты с нами поделился, как же так?
— А так, братцы. Вы всё это время учились, проявляли усердие во всём, а как пришло время показать себя, не заробели, не потерялись. Я же говорил вам, что вы ольшанцы, а не невесть кто! Попомните моё слово: все вы станете унтерами, а кто-то и офицерами. Главное поддерживайте меня как сегодня, а за мной дело не встанет.
Возвращались обратно бодро, с песней, печатая шаг.
По возвращению я бросился искать ротного.
— Так оне у его высокоблагородия! — ответил мне денщик Ливина в его избе.
Шагаю к Рохлину, и застаю там тихую офицерскую пьянку. Да-с судари мои и сударыни! Я стал офицером через двести с лишним лет от этого времени, но офицерская пьянка как процесс осталась такой же: два благородия сидели у стола, на котором стояла бутылка и какая-то скромная закуска, трепались о службе и периодически чокались стопками. Когда я вошел, благородия повернулись ко мне:
— Булгаков? Быстро ты вернулся, я думал, что ты прогуляешься до вечера. — удивился Ливин.
— Ваше высокоблагородие! Ваше благородие! — по очереди отвешиваю короткий поклон офицерам — Представляюсь по поводу присвоения мне звания подпоручик! — рапортую я, и у Рохлина даже упала вилка, которой он уже подцепил грибок.
— Ты чего там буровишь, нечастный? Никак сбрендил? — любопытствует он.
— Никак нет, Ваше высокоблагородие! С разумом у меня всё в порядке. — успокаиваю я его — Разрешите доложить обстоятельства?
— Докладывай, только кусаться не надо. — улыбается он — Говорят, все сумасшедшие кусаются, а я этого страсть как не люблю.
— Во время следования к полигону нас встретила Её императорское величество Екатерина Алексеевна. — и я рассказал обо всём, что сегодня произошло.
Офицеры, надо отдать им должное, не возревновали к чужому успеху, а наоборот порадовались за меня и предложили свою помощь:
— Что же, подпоручик Булгаков, раз такое дело, садись за офицерский стол. — вынес решение Рохлин — Будем думать, как тебя снарядить, чтобы ты не уронил чести полка в монарших глазах. Кстати, выпьем за Её императорское величество!