Талисман
Шрифт:
— А… как же стадо? — спросил Джек. — Когда ты превращаешься, они…
— Мы никогда не подходим близко к скоту в полнолуние, — серьезно ответил Волк. — Слава Джейсону, нет! Иначе мы съедим их, разве ты не понимаешь? А Волк, съевший свое стадо, приговаривается к смерти. В Библии сказано что-то похожее. Волк! Волк! У нас есть свои места, куда мы уходим в полнолуние. А у скота — свои. Они тупые, но понимают, что должны уходить, когда приходит время Большой Луны. Волк! Они лучше нас знают, когда приходит это время. Черт бы их побрал! Волк!
— Но ты ешь мясо?
— Куча вопросов! Как ты похож на своего отца, —
— Но если ты не ешь животных из стада, то что же ты ешь?
— Я нормально питаюсь, — сказал Волк и больше не произнес ни слова по этому поводу.
Так же как и все в Долинах, Волк был таинственным. Просто полон таинственности, одновременно великолепной и пугающей. То, что он знает отца Джека и Моргана Слоута — по крайней мере видел их двойников, и больше чем один раз, — способствовало таинственности его образа. Все, что Волк ответил Джеку на добрую дюжину вопросов, — это то, что он, Волк, не может (или не хочет?) ответить.
Впервые Филипп Сойтель и Оррис появились, когда Волк находился в Маленькой Луне и жил с матерью и двумя «маленькими сестрицами». Они просто проходили мимо — точно так же, как сейчас Джек, — только они направлялись не на запад, а на восток. («По правде говоря, ты единственный человек, встреченный мной на этом далеком западе, который идет еще западнее», — сказал Волк.)
Весело было с ними — что с одним, что с другим. Проблемы возникли намного позже… проблемы с Оррисом. Это позже компаньон отца Джека начал «устраивать себе место в этом мире». Волк рассказывал об этом снова и снова, и под именем Оррис явно угадывался Морган Слоут. Волк рассказал, что Морган украл одну из его маленьких сестер («Моя мама целый месяц заламывала руки, когда узнала об этом», — говорил он) и уводил время от времени других Волков. Голос Волка дрогнул, и с выражением страха и ненависти на лице он рассказал Джеку, что «прихрамывающий человек» забрал несколько Волков в другой мир, Туда, Где Живут Чужестранцы, и научил их есть скот.
— Это, наверное, ужасно для таких, как ты? — спросил Джек.
— Они прокляты, — ответил Волк.
Джек подумал сначала, что речь идет о похищении детей — слово «Волк» в этой связи употреблялось по отношению к маленькой сестре Волка, — но теперь он начал понимать, что похищение детей здесь вовсе ни при чем. Просто Волк с бессознательным поэтическим чувством пытался рассказать, что Морган похищал некоторых взрослых мужчин из семьи Волков. Джек понял, что Волк говорит об оборотнях, которых заставили перешагнуть через свою врожденную верность Королеве и Семье и отдать ее Моргану… Моргану Слоуту и Моргану Оррису.
Это вернуло его к мысли об Элрое,
Волк, который ест свой скот, приговаривается к смерти…
…о человеке из зеленой машины, который сначала спрашивал у Джека дорогу, потом предлагал «Тутси Ролл», а затем пытался запихнуть его в свою машину. Глаза. Их глаза. Их глаза меняли цвет.
Они прокляты…
Он устраивает себе место в этом мире…
Вплоть до этой минуты Джек чувствовал необыкновенную радость и спокойствие. Радость оттого, что он снова в Долинах, где свежий, чистый воздух и нет никакой пыли и угарного газа; а спокойствие оттого, что рядом с ним находился большой дружелюбный Волк — и больше никого на несколько миль вокруг.
Устраивает
Джек попросил Волка рассказать о его отце Филиппе Сойтеле в этом мире, но Волк только покачал головой. Он был чертовски хорошим малым, и его двойник тоже, но, казалось, это все, что знает о нем Волк. Он не мог даже описать Филиппа Сойтеля — просто не помнил. Единственное, что он помнил, — это запах. И еще он знал, что, хотя оба Чужестранца выглядели хорошими, по-настоящему хорошим был только Фил Сойер. Однажды он принес подарки для Волка, его маленьких сестер и маленьких братьев. Одним из подарков из Мира Чужестранцев был рабочий комбинезон, надетый сейчас на Волке.
— Я ношу его все время, никогда не снимаю, — сказал Волк. — Моя мама хотела его выкинуть, когда я проносил его лет пять или около того. Сказала, что он скоро разлезется! Сказала, что я вырос из него! Волк! Сказала, что от него осталась лишь одна нитка и несколько лоскутков и она удивляется, почему он еще держится на мне! Я никогда его не выкину! Она купила немного материи у бродяги, который шел к Пограничным заставам! Я даже не знаю, сколько она заплатила. Волк! По правде говоря, Джек, я боюсь спросить. Она покрасила ее в синий цвет и сшила мне шесть пар брюк. Я сплю на них теперь! Волк! Волк! Чертовски удобная подушка!
Волк улыбнулся одновременно так открыто и так задумчиво и печально, что Джек не удержался и взял его за руку. С ним никогда раньше не происходило ничего подобного тому, что было сейчас, и Джек почувствовал, как ему этого не хватало. Так приятно было сжимать теплую сильную руку Волка.
— Я так рад, что тебе нравился мой папа, — сказал он.
— Нравился! Нравился! Волк! Волк!
И все тревоги полетели к чертям.
Волк замолчал и настороженно осмотрелся по сторонам.
— Волк, что слу…
— Тшш!
И тут Джек услышал. Более чувствительные уши Волка раньше уловили звук, но он так быстро нарастал, что вскоре, как показалось Джеку, его услышал бы даже глухой. Животные беспокойно озирались; некоторые начали двигаться прочь от источника звука, сбились в тесные кучки. Звук был такой, словно кто-то раздирает кроватную сетку посередине, только в тысячу раз громче. Звук все нарастал, нарастал, нарастал… пока Джек не почувствовал, что начинает медленно сходить с ума.
Волк вскочил на ноги. Он выглядел ошеломленным, сбитым с толку и испуганным. Раздирающий звук — этакое мурлыканье гигантской кошки — продолжал нарастать. Скот заблеял и замычал еще громче. Кое-кто направился к ручью, и, когда Джек посмотрел в ту сторону, одно из животных уже с плеском бросилось в воду, к нему немедленно присоединились остальные. Воздух наполнился беспорядочным ревом. Другой берег ручья был низким и болотистым, поросшим зеленым камышом. Первая коровца, добравшаяся до него, глубоко завязла.
— Черт бы его побрал, этот негодный скот! — воскликнул Волк и помчался к ручью.
— Волк! — крикнул Джек, но Волк уже не слышал. Да Джек и сам едва мог разобрать свои собственные слова за этим душераздирающим мурлыкающим звуком. Он обернулся направо, в сторону ручья, и замер от удивления. В воздухе что-то происходило. В трех футах над землей возникла огромная дыра, с пенящимися, будто кипящими краями. Сквозь дыру Джек видел Западную дорогу, но очень неясно — словно сквозь горячий, колышущийся воздух над обогревателем.