Там, где была тишина
Шрифт:
— Прошу перекусить с дороги, — любезно проговорил Борисенко, лукаво улыбаясь. — Небось, проголодались?
— Так точно, товарищ начальник, — бодро воскликнул Антонов, хищно потирая руки. — Куда прикажете следовать?
— Следуйте за мной, — важно ответил кладовщик и повел Антонова к себе.
Георгидзе задержался.
— Я бы хотел поговорить с вами, — неуверенно начал он, поглядывая ни счетовода.
Тот сразу же понял.
— Пойдут пройдусь немного, — независимо потянулся он. — Что-то голова разболелась.
— Скажите,
— Ей-богу, не знаю, — чистосердечно признался Макаров. — Тут у нас конфликт был с конторским сторожем Аманом Дурдыевым. Бригадир мой с ним подрался. Жену он бил. Вот он, наверно, зол на меня. А больше?.. Не знаю.
— Да, — многозначительно протянул Георгидзе. Он закурил, жадно затягиваясь. — Кто-то пристально интересуется вашими делами. А вы действуете очень прямолинейно, дорогой товарищ, и, пожалуй, наивно. Я ведь сразу, еще здесь, на месте, понял, что никакого камня у вас нет: ни одной платежной ведомости по заготовке камня, ни одного наряда.
Макаров поднял на него изумленные глаза. Георгидзе чуть помедлил в напряженной тишине.
— Будем считать, что у вас все в порядке, и я ничего не понял. Кажется, и Антонов ничего не понял. — Он усмехнулся. — Вам будут мешать, но мы готовы помочь вам. Только я хочу вас предупредить: денег вы не получите до утверждения нового варианта. Иначе нам голову оторвут, понятно?
— Все понятно, — вздохнул Макаров.
— А теперь пойдем закусим, душа любезный! — с нарочитым акцентом, широко улыбаясь, произнес Георгидзе.
…Через час, уже в темноте, Макаров усаживал повеселевших и согревшихся банковских работников в машину. Особенно усердно пожимал он руку сообразительному Георгидзе, снисходительно поглядывая в сторону добродушного Антонова, «травившего» очередной анекдот. Но как он был поражен, когда Антонов, прощаясь, едва слышно проговорил ему на ухо:
— А камешек ты бы уступил кому-нибудь, а? Уж больно много ты его наворотил, голубчик!..
ЧТО ПРИВЕЗ ТКАЧЕВ
Комсомольцы собрались в просторном пустующем доме, стоявшем на краю поселка, в котором Макаров собирался устроить баню. Но вот уже второй раз назначенные для этого дела печники умудрялись раздобыть где-то водку и ходили по поселку, бодро напевая: «Бывали дни веселые…»
Да, веселых дней становилось все меньше и меньше. Проклятая малярия почти оголила строительство. Рабочие рассчитывались каждый день.
Единственно, что их задерживало, — нехватка денег. Работы шли на трассе нового варианта, а банк эти работы не оплачивал. Макаров вынужден был срочно перебросить землекопов
Недовольство среди рабочих росло. Макаров чувствовал, что все это может кончиться очень плохо. Но ничего не мог придумать. Стройка явно зашла в тупик.
«Завтра же поеду в Ашхабад, — твердо решил Макаров, — пора кончать эту волынку…
…В помещении народу было много. Макаров заметил у окна Солдатенкова. С ним о чем-то живо толковал смуглый и порывистый Мамед, что-то чертя на папиросной коробке. За председательским столом перешептывались Наталья и Маруся Цветкова, обе торжественные и строгие.
Подружки Люся и Дуся, устроившись на первой скамье, ждали начала собрания, чинно сложив на коленях утомленные руки. За их спиной пересмеивались Симка и Вася Сокол, боевой заместитель бригадира Солдатенкова.
В общем вся комсомольская организация стройки была налицо. В углу Макаров заметил мрачно насупившегося Ниязова. Тот, встретившись с Макаровым взглядом, тотчас же воровато опустил глаза и отвернулся.
«Вот еще тип, — подумал Макаров, — чего это он сюда явился?»
— Споем, что ли? — нарушил общее молчание Вася Сокол. — Что-то скучновато. Затяни, Сережа, а Маруся подхватит!
Но Маруся отозвалась строго и назидательно.
— Нам сейчас не до песен, Вася. На Стройке стало очень тяжело. Срывается питание, выплата денег. Народ группами покидает стройку. А самое главное — не видно результатов нашего труда. Дороги по-прежнему нет. А ведь мы, комсомольцы, дали обязательство к новому году закончить работы. И вот уже осень. Вон как бежит время!
Как бы подтверждая ее слова, ветер швырнул в оконное стекло охапку сухих листьев тутовника.
— Послушаем нашего прораба, — предложила Маруся. — Может быть, он нам все объяснит.
Макаров встал, вышел к столу.
— Скажу вам откровенно, дорогие друзья, — негромко начал он, — нелегко мне сегодня держать перед вами речь. Все оказалось не так просто, как я думал. Вот уже полгода мы на этой дороге, а еще не утвержден новый вариант. Можно бы вести работы по старому проекту, но это было бы преступлением, напрасной тратой денег.
— А если ваш вариант не утвердят? — раздался голос.
Вопрос задал Ниязов.
— Если не утвердят, — ответил Макаров, — подам рапорт об уходе.
— Уйти хочешь, концы в воду спрятать? — Изуродованное шрамом лицо Ниязова побагровело.
— Тише, товарищ, — остановила его Маруся. — Вам дадут слово.
— Зачем слово? — вскочил Ниязов. — Вы послушайте этого молодого человека. Приехал на стройку и командует. Наполеон какой, понимаешь! Все хочет перевернуть вверх дном. Проект ему, понимаешь, не нравится. Рабочих ввел в заблуждение, заставил работать на новой трассе. А кто будет платить деньги за эти работы, а? Банк не будет. Будешь сам платить, из своего кармана.