Там, где дует сирокко
Шрифт:
Он не написал. Ни тогда, когда они условились, ни часом позднее. Салах со всё нараставшим беспокойством проверил коммуникатор опять. Ничего. Более того, указатель времени говорил, что Абдула и не было в сети с половины десятого утра. В другое время он бы мог допустить, что тот забыл об их уговоре, пошёл к женщине или покурил кефа (водилась за ним такая слабость), но… вряд ли. В серьёзных ситуациях Абдул был вполне надёжен, и вчера явно воспринял его слова всерьёз. Отогнать катер и потом отписать, как всё прошло.
И раз не написал… ещё раз, в пятый или шестой раз посмотрев на пустое окошко маль-амр, Салах наконец
Всё-таки чудна судьба человека, и никогда не знаешь, что Аллах начертал ему в будущем. Разве мог подумать он, разносивший в отроческие годы багеты в родной Тиджикже, потерянной в песках времени, что ему придётся не просто бороздить море, но ещё и разбираться во всех шайтанских хитростях новомодной техники? Но захочешь жить… По работающему наладоннику стража Зеркала могла вычислить местоположение человека. Это было непросто, конечно, но, если нанять знающих людей… Судя по тому, с какими людьми им пришлось связаться, он не сомневался – денег и связей на найм лучших специалистов по поиску в Зеркале у них хватало. Потому лучше не гневить Аллаха беспечностью.
Выключив наладонник, Салах бросил на кровать сумку и на минуту задумался, решая, какие вещи унесёт с собой, если придётся бежать быстро. Деньги, конечно – то, что он накопил за эти годы. Не все, как любой разумный человек, все яйца в одну корзину он не складывал. Но сколько-то наличности под рукой было. И первым делом он начал раскладывать пачки истинных денаров. Потом достал аккумулятор для зарядки наладонника, подложный паспорт (ох и дорого же тот ему обошёлся!), щётки и набор палочек для чистки зубов, «тычок».
Покачав в руке лёгкое матово поблёскивавшее оружие, он вспомнил, что Замиль тоже принесла его с собой в сумочке – он ясно видел корпус, когда она её открыла. На самом деле, не так и удивительно. Женщинам запрещалось покупать такие вещи, но запрещалось так же и много чего другого, что они, как и мужчины, постоянно делали. «Тычками» у них на Острове прозвали бесшумно стрелявшие пневмопистолеты, продукт условно (очень условно!) дружественного Нанкинского блока – союза стран, который на руинах Большой войны удалось сколотить Китаю. Оружие считалось несерьёзным – его округлые пули не могли нанести тяжелых ран, но благодаря электрическому заряду при попадании вызывали у человека мгновенную резкую боль, чего вполне хватало, чтобы получить преимущество в драке. Настоящий пистолет у него тоже был – на катере, но безопасно ли сейчас идти к катеру?
Салах очень в этом сомневался. «Тычок», конечно, оружие для женщин и подростковых банд, но всё же с ним лучше, чем вообще безоружному. И Салах осторожно укрепил его в поясной сумке. Может понадобиться. Широкий короткий нож с упором для большого пальца, купленный по случаю в Александрии, он аккуратно поместил в потёртые кожаные ножны и положил в пояс с другой стороны. Так, теперь одежда.
Через полчаса он стоял в своей коморке и оглядывался по сторонам. Жалко покидать, он уже сроднился с этой дырой, здесь стало даже как-то уютно. Но делать нечего. В голове быстро прокручивались варианты. Лучше всего, конечно, в Марсалу, там можно найти убежище у Таонги… наверное… и, если поговорить с Ситифаном, то можно переправиться в Сус или хотя бы на Мальту. Там-то затеряться проще. Но что же всё-таки намерены делать эти полоумные в безупречного
Его размышления прервал стук в дверь. Насторожившись, Салах потянулся к ремню и высвободил нож. Быть пойманным в этой дыре будет совсем глупо. Он глянул на окно – удастся выбить без труда, но… стук в дверь повторился. Салах подошёл, держась в стороне, чтоб его не задела пуля, если стоявший там выстрелит.
– Кто там? – спросил он вполголоса на хассания.
– Я от Шарифы, сайиди 25 , – послышалось в ответ, голос как будто совсем подростка.
25
Сайиди (араб.) – «мой господин», широко распространённое в арабском мире уважительное обращение к мужчине.
Салах немного расслабился. В конце концов, в ночлежку «Даккара» не проникнуть так просто. С другой стороны, кто угодно мог стоять и за подростком. Он повернул рычажок замка, старого, но вполне надёжного, купленного им как-то на барахолке, и потянул на себя.
За дверью стоял чернокожий пацан лет пятнадцати, одетый в потёртые джинсы и широкую рубаху на вырост.
– Салам алейкум, – проговорил он на островном наречии, – мне сказали, что тут живёт Салах из Мавритании… эй, сайиди, да полегче, я тут один!
Последние слова он поспешно добавил, когда увидел блеснувший нож.
– Салам, – коротко бросил Салах. Кажется, в коридоре и правда больше никого, – я тебя у Шарифы не видел.
– Так ты, наверное, и не на мальчиков туда смотреть приходил, верно? – осклабился пришедший, показав щербину на месте нижнего клыка. – Да расслабься, сайиди, меня знает Малик. Я тут для связи.
– Чего хочет Шарифа? – Салах чуть расслабился, хотя за паскудный намёк про мальчиков испытал секундное желание дать малолетнему засранцу хороший подзатыльник.
– Шарифа денег хочет, чего старая ведьма может хотеть ещё, – пожал плечами пацан, – но сейчас она отправила меня к тебе с этой вот запиской. Тебя там вроде как кто-то ждёт.
И он выудил из кармана свёрнутый в трубочку листок и протянул Салаху. Тот принял его и кивнул, не выпуская из другой руки нож. Подросток, однако, не убрал руку, а продолжал держать вытянутой, глядя на него с полувызывающей-полулукавой усмешкой.
– Тебе Шарифа не заплатила? – сухо спросил Салах, и мальчик только пожал плечами.
– Сколько может заплатить грымза? – хмыкнул он. – Но дело, как я понимаю, важное…
– Тебе платят не за то, чтоб ты понимал, – буркнул Салах, отложил записку на лежавшую на кровати сумку, пошарил в поясе и нашёл пластиковый квадратик. – Иди, да не советую спускать всё на кат.
– Шукран, – с обезьяньей ловкостью мальчик спрятал купюру и, развернувшись, направился по коридору.
Шарифе-то он зачем понадобился? Вот уж от кого весточек не ждал. С нехорошим предчувствием Салах развернул записку. Через листик шла скоропись: