Там, где колышется высокая трава
Шрифт:
Глубокие тени уже залегли в прогалах между домами, но сами облупившиеся, много претерпевшие от непогоды и ветров, вечно пыльные фасады теперь, при свете заходящего солнца, обретали какое-то сказочное очарование. У коновязи Рио нетерпеливо бил копытом, то и дело отгоняя хвостом назойливых мух.
Как же мало выпало на его долю за последние несколько лет таких ласковых тихих вечеров. И как много ночей он провел в одиночестве… Не находя в душе успокоения и совсем растрогавшись, Билл снова взялся за стакан. Ах, как ему хотелось иметь свой собственный дом! Конечно, очень хорошо пронестись верхом на коне по
Наконец он распрямился, собираясь отойти от стойки и чувствуя тяжесть револьверов, висевших у пояса. Когда-нибудь… если повезет, то все будет иначе.
Но тут створки двери распахнулись, и в салун вошел Стар Левитт, как всегда элегантный и красивый. На мгновение он задержался у порога, стоя на фоне заката и пристально разглядывая Кеневена, а затем прошел к бару. На нем была все та же замечательная белая шляпа, белый замшевый жилет и серые брюки, аккуратно заправленные в голенища начищенных до блеска сапог. Кеневен по сравнению с ним выглядел усталым, запыленным и помятым.
Левитт держался непринужденно и самоуверенно.
— Ну что, Кеневен, выпьем, что ли?
— Спасибо, я себе уже налил.
В зеркале его неопрятность в одежде резко контрастировала с надменным великолепием Стара. Он мрачно рассматривал свое отражение. Каковы его шансы? И можно ли еще на что-то надеяться, решаясь на соперничество с таким франтом, как этот?
Левитт приятно улыбнулся и как ни в чем не бывало завел разговор.
— Собираешься уезжать?
— Мне здесь понравилось, — сухо ответил Кеневен, не выказывая никаких эмоций.
— Отлично. В этих краях как раз и нужны такие люди. Осев здесь, они сделают такую долину, как наша, процветающей. Замечательная идея, если, конечно, знать, где осесть.
— Естественно… А, кстати, как лично ты, Левитт? Рассчитываешь, что удастся вылезти вперед, когда Пог и Рейнолдс станут проверять клейма?
От неожиданности Пат со звоном уронил на стойку стакан, который держал в руках.
Кеневену вдруг очень захотелось сказать какую-нибудь грубость. Такого странного желания ему еще не приходилось испытывать. Это навязчивое чувство у него вызывал Левитт. Но он сдержался, потому что его план требовал от него иных действий.
— Я тут проезжал по пастбищу и обратил внимание на коров, у которых тавро «ВВ» оказалось переправленным на «Три Алмаза», а «Бокс-Н» вдруг превратилось в «Бокс-А». Оба знака, по-моему, принадлежат тебе?
Кеневен прекрасно сознавал, какое рискованное заявление он сделал, ему ни к чему было затевать ссору здесь и сейчас, но внутренний порыв оказался непреодолим.
Левитт на мгновение застыл, остановив на нем свой строгий, невозмутимый взгляд.
— Ты завел опасный разговор, ковбой! Я предупреждаю тебя, как предупреждал бы любого другого, оказавшегося на твоем месте. Тебя занесло к краю глубокого омута, слишком глубокого, чтобы выплыть оттуда.
— А уж об этом позволь мне судить самому. К твоему сведению, Левитт, мне раньше приходилось видеть омуты и поглубже, и я плыл там, где не удавалось перейти вброд. Но я всегда находил путь, где под ногами у меня оказывалось твердое дно.
Левитт говорил не повышая голоса, но его гнев и раздражение бросались в глаза. Он не привык, чтобы ему отвечали столь дерзко. Человек далеко не глупый и довольно сметливый, он предпочитал действовать не спеша, спокойно добиваясь своего.
Теперь Кеневен понял, что его соперник, неплохо владея собой, начинал злиться, когда кто-либо осмеливался ему возражать. А это значило, что при желании его легко подтолкнуть к поспешным и непродуманным действиям.
— Ну ладно. — Билл решил подлить побольше масла в огонь. — Ты тут как-то на днях говорил о якобы «застолбленной» тобой собственности. Хотелось бы знать, насколько прочно вбиты твои колышки. На мой взгляд, Левитт, ты расставил их не слишком удачно. Вот интересно бы посмотреть, что будет, если кто-нибудь все же решится потеснить тебя вместе со всей твоей разметкой. Ты ведешь себя, как великан посреди крохотной лужицы. Но разлетающиеся во все стороны брызги не производят того эффекта, на который рассчитываешь. Итак, моя позиция тебе известна. Нам более нет нужды ходить вокруг да около. Я готов, Стар. А ты как?
Левитт не успел ему ответить, поскольку за спиной Билла раздался голос.
— Отойди в сторону, Стар, и позволь мне прикончить его! — Внутри у Кеневена похолодело. Он узнал Эммета Чабба. — Он мой, Стар!
Такого поворота событий Кеневен никак не ожидал. Да, он предвидел встречу с каждым по отдельности, но только теперь ему пришлось столкнуться лицом к лицу сразу с двумя лучшими стрелками на всем Западе. Он хладнокровно выжидал, обстановка накалялась. Только прерывистое, тяжелое дыхание хозяина салуна нарушало тишину.
Но тут совершенно неожиданно для всех негромко заговорил новый гость.
— Если уж они нарываются на драку, Кеневен, — произнес Марби, — то я могу взять на себя некоторую часть твоей работы и самолично позаботиться о Левитте. Он как раз у меня под прицелом.
Взгляд Левитта не дрогнул. Кеневен молча следил за тем, как соображает его противник, и, видимо, с завидным хладнокровием делает вывод о том, что подобная расстановка сил не сулит ему ничего хорошего. Итак, двое на двое, но, находясь за окном, Марби занимал ключевую позицию, Левитт и Чабб стояли к нему спиной.
Неожиданно в дело вмешался Пат, благодаря чему и наступила долгожданная развязка.
— В этом заведении стреляю только я! — хрипло выговорил он. — Марби, стой, где стоишь. Чабб, убери руку от пушки, а потом разворачивайся и уходи отсюда. Левитт, ты следующий. Я не собираюсь из-за вас заново посыпать пол опилками. Ясно вам? Не собираюсь и не буду!
Свой приказ он подкрепил двустволкой, возникшей откуда-то из-за стойки бара, а спорить с ружьем на столь ограниченном пространстве охотников не нашлось.