Там, где нас не ждали
Шрифт:
– И брат с братом могут поговорить по душам, – предложил я, и никто посторонний не узнает наших секретов.
– Согласен, – улыбнулся Шурд.
– Если одному грозит смертельная беда, другой спешит ему на помощь.
– Даже если об этом не просят, – добавил Шурд. – Чтобы не случилось, оба брата всегда стоят на одной стороне.
– Это правильно, – охотно согласился я. – Я готов стать твоим братом.
– Мы, возможно, иногда будем ссориться, – напомнил Шурд.
– Но ведь мы попытаемся помириться?
– При примирении не значит, что тот, кто первым идет мириться, на самом деле был виноват.
– Конечно, не значит.
– Тогда может, ты наконец, позволишь мне называть тебя по имени?
Я удивился.
– Но ведь ты его знаешь.
– Знаю, но ты сам не называл его, а значит, не хотел, чтобы я звал тебя по имени.
– Мое имя Ален.
Шурд приблизился к стволу Айхшад и поманил меня. Я подошел, и мы вместе коснулись ее теплой шершавой коры.
– Айхшад будет свидетелем. С этого дня мы братья. И я клянусь, что навсегда отказываюсь от власти Покровителя над этим человеком. Ну, а если получится так, что я больше не смогу быть братом Алена, то пусть мою судьбу решит Кандемирия.
Шурд посмотрел на меня, ожидая ответной клятвенной речи.
– Я клянусь быть братом Шурда, а если по какой-то причине не смогу больше им быть, то пусть мою судьбу решит Кандемирия.
Едва я умолк, как дерево зашумело, будто его ветвями заиграл ветер.
– Айхшад приняла наши клятвы, но они должны быть скреплены кровью, – произнес Шурд.
Я кивнул. Мне даже было интересно, как произойдет этот ритуал.
Шурд отломил со своего бока иглу и провел ею по тыльной стороне ладони левой руки, разрезая кожу. Показалась кровь. Затем он передал иглу мне. Я проделал тоже самое. Потом он взял мою руку и соединил наши раны. Некоторое время мы стояли так, глядя, как капли крови капают на черные изогнутые корни Айхшад.
– Смотри, – Шурд указал на землю. Капля крови случайно упавшая на орех, вдруг спровоцировала его рост. Орех треснул, выпустив наружу белый корень. Спустя еще немного времени корень накрепко вонзился в землю и на наших глазах растение избавилось от скорлупы ореха и обрело два продолговатых зеленых листочка.
– Что это значит? – спросил я.
– Пока оно живо, будет существовать наше братство.
– Но его может кто-нибудь сломать.
– Не беспокойся. Айхшад накажет того, кто на это решится.
Шурд развел наши руки, и я увидел, что раны как таковой больше нет. Вместо нее был узкий белый шрам.
– Если кому-то из нас будет угрожать смерть, то этот знак нашей клятвы нальется кровью и, будет пульсировать, пока бьется сердце брата. Теперь Шурд и Ален братья!
– Итак, брат Шурд, каковы будут планы на этот день?
– Ты, кажется, собирался к своим…
– А ты, что же нет? Думаешь, если стал моим братом, то уже можешь бросить меня на произвол судьба? Так не пойдет! – я потянул руку вверх и, глядя на летательный аппарат, скомандовал: – Лист, к ноге! – и спустя секунду возмущенно воскликнул: – Вот гад, не слушается!
– Ты же не можешь лететь к своим людям в таком виде, – Шурд оценивающе взглянул на меня. Я тоже посмотрел на него. Да, видок отменный. Костюм и одежда под ним драные – это хорошо с точки зрения вентиляции в жаркий день, но кроме этого все в пятнах засохшей крови, что делало мой внешний вид очень непривлекательным, можно сказать, тошнотворнее одежды на мне еще не было. Но раньше я не обращал на это внимание.
– И что ты предлагаешь? Лететь в одних трусах? Уж лучше в этом рванье…
– Пока Айхшад лечила тебя, я слетал к твоим друзьям. В отличие от нас вы можете легко менять свою шкуру. Я нашел Иссиндию и рассказал о тебе.
– Ты ей все рассказал? И что она?
– Переживает. Мне показалось, что она тебя любит. Еще она собрала для тебя кое-какие вещи. Хочешь посмотреть?
– Конечно!
Шурд стал обходить дерево, затем на которое время скрылся за стволом, и уже вышел оттуда, неся рюкзак. Его он, приблизившись, протянул мне.
Я заволновался. Я был очень благодарен Иссиндии за внимание к моей персоне. В рюкзаке кроме одежды я нашел записку.
«Ален, я счастлива узнать, что ты жив. Выздоравливай поскорее. Жду с нетерпением. Твоя Иссиндия»
Две строчки, а сколько теплых чувств всколыхнули они в моей душе!
– Хорошие вести? – поинтересовался Шурд.
– Шурд, не подскажешь, как тебя обнять, не поранившись?
Шурд засмеялся, предложив:
– Ты можешь выразить свою признательность поцелуем в лоб.
– Ну, я как-то к такому еще не готов, – растерянно произнес я.
– Я же не настаиваю…
Шурд приманил к себе лист, и встал на него с интересом наблюдая, как я меняю «шкуру». Приведя себя в надлежащий вид, я сложил одежду в рюкзак, затем повесил его на плечо, и встал рядом с Шурдом на лист, и мы взлетели.
Мне казалось, что мы летим слишком долго. Внизу стремительно проносились луга, холмы и леса. А мы все летели, и молчали. Иногда я замечал «ежей», пролетающих мимо или у самого горизонта по своим делам.
И вот вдали показались остроконечные строения чем-то похожие на вигвамы. Кое-где попадались на глаза кострища.
Мы подлетели к ближайшему строению и приземлились. Я сошел на землю.
– Они там, – сказал Шурд. – До встречи.
И Шурд быстро улетел, оставив меня одного.
– Эй, есть кто живой? – спросил я, осматривая строение, изготовленное путем переплетения причудливым образом длинных листьев, которые высохли на солнце, приобретя багровый оттенок.
Зашуршали листья. Я пригляделся, и увидел, как открывается одна из стен строения, и заулыбался, увидев Наддин. Она на мгновение лишилась дара речи от восторга.
– Наддин! – воскликнул я.
– Ален… ты! Боже… – она бросилась навстречу и повисла на моей шее. – Ален, мы такое пережили. Как ты? – она взволнованно посмотрела в мои глаза.