Там, где ночь
Шрифт:
Погода была спокойная и тихая, а воздух невероятно свеж. Идти было одно удовольствие. Ли сама не заметила, как добралась до бара. Некоторые буквы на вывеске не горели – и прочитать название заведения оказалось невозможным. На удивление внутри было полным-полно народу – в основном обычные рабочие, отдыхающие после трудового дня.
Ли вошла, села в самом углу у барной стойки и заказала двойную текилу. После нескольких повторов текила ей наскучила, она развернулась на своем стуле, оперлась локтем о стойку и стала рассматривать зал. Ничего не привлекло её внимания: между компаниями молодых ребят она заметила пару человек, пьющих в одиночестве, несколько молодых женщин в самом углу что-то обсуждали и громко хохотали каждые пять минут. Молоденькая
Ли опять развернулась лицом к бармену и попросила повторить.
Через какое-то время она осознала, что достигла своего предела и, если ещё выпьет – может заснуть прямо в баре. Ли взяла себя в руки, сползла со стула и медленно направилась к выходу. Выйдя на улицу, она сразу пришла в себя от холода и вспомнила, что хотела перекусить, но возвращаться обратно не было никакого желания. Со стороны озера дул ветер, пробирающий до самых костей. Хотелось курить, она похлопала себя по карманам куртки и джинсов – оказалось, сигарет нет. Ли посмотрела по сторонам, на соседние здания и дорогу, пытаясь вспомнить, с какой стороны она пришла. Ей показалось, что справа, и она двинулась в ту сторону.
На улице было достаточно светло, хотя фонари не горели, но небо было безоблачным, и дорогу освещала полная луна. Ли бил озноб, она плелась по безлюдной улице и тряслась. Свернув там, где, как ей показалось, нужно, она увидела компанию парней. Ускорив шаг, она направилась к ним, чтобы уточнить дорогу и стрельнуть сигарет.
Они стояли на углу здания, о чём-то громко спорили и не заметили приближающуюся к ним девушку. Когда Ли была на расстоянии десяти шагов от них, один толкнул другого в плечо, тот пошатнулся, и они расступились. Ли узнала их – она видела их в баре некоторое время назад. На земле она заметила лежащую девушку.
– Эй! – крикнула она им.
Все как один они резко обернулись и уставились на неё. Кто-то крикнул «Сматываемся!» – и они бросились врассыпную.
Ли поспешила к девушке. Это была официантка из бара. Она лежала без сознания. Длинноногая красотка с короткими чёрными волосами. Следов насилия Ли не заметила. Она не думала, что эти трусливые мальчишки ещё вернутся за своей жертвой, но так оставить её здесь посреди улицы, одну, ночью, Ли не могла. Она попыталась её поднять. Девушка оказалось такой лёгкой, что дотащить её до машины не составило большого труда. На полпути Ли остановилась, чтобы подобрать сапог, свалившийся с ноги официантки. Она засунула его под мышку и медленно продолжила путь.
Девушка была такой худой и маленькой, что заднее сиденье бьюика для неё казалось кроватью королевского размера. Стянув второй сапог и бросив их оба на пол машины, Ли аккуратно уложила девушку, а сама забралась на переднее сиденье, откинула спинку и моментально заснула.
2
Лиза проснулась ровно за секунду до того, как зазвонил будильник, но не спешила вставать. Ей снилось что-то интересное, и даже открыв глаза, она оставалась в состоянии дрёмы, но через секунду даже не могла вспомнить, о чём именно был её сон. Она устремила взгляд на люстру, круглую белую полусферу, на дне которой виднелось несколько тёмных точек. Это были мёртвые высохшие мухи. Девушка пересчитала их. Ровно пять. Она пересчитывала их каждое утро и почему-то радовалась, если появлялась ещё одна.
За дверью послышались шаги. Дверь открылась, и в комнату вошла женщина преклонных лет, впустив запах свежесваренного кофе и выпечки. Будучи на пенсии уже более пяти лет, бабушка Лизы всё ещё преподавала английскую литературу в лингвистическом университете, где училась и сама Лиза. Инесса Алексеевна отличалась отменным здоровьем и бодростью духа, всегда следила за собой и старалась следить за внучкой, которая, в свою очередь, всячески этому сопротивлялась.
Лиза была среднего роста и хорошо сложена, но некоторая угловатость форм и неуклюжесть всегда мешали ей вести себя непринуждённо и чувствовать себя комфортно в своём теле. Казалось, она всегда несколько напряжена и как будто озадачена. Её раздражали кучерявые рыжие волосы и веснушки. Регулярно она самостоятельно их состригала, отчего её завитки ещё более неопрятно торчали во все стороны. Тогда она пыталась стянуть их на затылке, но при этом становилось слишком открытым лицо, что заставляло её стыдиться ещё больше. Каждое утро Лиза проводила в борьбе с природой, но выйти победительницей ей никак не удавалось. Всё заканчивалось тем, что она констатировала свою непривлекательность и, взбешённая, выскакивала из ванной комнаты.
– Лизонька, ты в университет не опоздаешь? – спросила Инесса Алексеевна.
– Не переживай, – холодно проговорила та, не отводя глаз от мёртвых мух.
Бабушка вышла из комнаты, но дверь оставила открытой. Лиза нехотя поднялась и села в постели, запустив руку в свои кудри. Она сосредоточенно вслушивалась, что происходит в доме, и, замерев, выжидала, пока останется в квартире одна, когда бабушка уйдёт на работу.
Лиза жила с ней с самого детства. Родители Лизы погибли в автокатастрофе, когда ей был всего год. Никто уже не помнит, куда они все вместе ехали в тот вечер. Отец Лизы не справился с управлением – машину занесло, на большой скорости она съехала в кювет и, несколько раз перевернувшись, остановилась. Через секунду прозвучал взрыв.
Когда приехали пожарные, они были шокированы, увидев ребёнка, сидящего у самой машины и со стеклянными глазами умиротворённо наблюдающего за огнём. Каким-то чудом во время падения Лиза вылетела из машины и осталась цела и невредима.
Время шло, но выражение лица маленькой Лизы не менялось. Она замкнулась в себе и не реагировала на окружающих. Сначала бабушка, всё ещё оплакивавшая потерю дочери, решила, что у Лизы просто шок от того, что родителей не стало, но позднее, серьезно обеспокоившись, она обратилась к специалистам, и после многочисленных тестов был поставлен диагноз: синдром Аспергера.
Инесса Алексеевна делала всё, что могла, чтобы Лиза не чувствовала себя обделённой любовью и вниманием, но казалось, что та не нуждалась в этом. Она росла внешне обычным ребёнком, но вместе с ней рос и её внутренний мир, тайный и недоступный никому, кроме Лизы. В школе она успевала только по тем предметам, которые были ей интересны. Особенную страсть она испытывала к английскому языку. Он легко ей давался, и только им она и желала заниматься, забросив при этом большинство предметов. Ни с того ни с сего девочка начинала отвечать по-английски на уроке математики или географии, где это было совершенно неуместно. На уроках английского, увлёкшись какой-нибудь темой, она могла в течение всего занятия спорить с учителем, заметив у него ошибку или несоответствие правилу. Преподаватели, зная её диагноз, старались относиться с пониманием, но иногда излишняя прямолинейность Лизы воспринималась как наглость, грубость или высокомерие. Инессу Алексеевну не раз вызывали к директору с предложением перевести Лизу в спецшколу, но она всячески противилась этому, и с горем пополам Лиза смогла-таки окончить среднюю школу.
Из-за своих высоких способностей и с подачи Инессы Алексеевны Лиза многократно участвовала и выигрывала в городских и республиканских олимпиадах по английскому. Это и помогло ей поступить на переводческий факультет, минуя вступительные экзамены, которые она бы, безусловно, провалила, и даже получать повышенную стипендию.
В университете Лиза ещё глубже окунулась в филологический мир, в котором чувствовала себя как рыба в воде. Все предметы, касающиеся языка и литературы, а также требующие творческого подхода, она посещала с удовольствием. Остальные занятия её интересовали мало. Частенько она просто пропускала их, благо таких было немного. Преподаватели закрывали на это глаза из уважения к Инессе Алексеевне.