Там, где плачет перелётная грусть
Шрифт:
Решили обосноваться на живописном крутом берегу на краю убранного покоса. Место понравилось всем.
Большой луг вдалеке окружала тайга. К реке вёл обрывистый спуск, почти полностью заросший ивняком. Только прямо напротив предполагаемого лагеря откос был свободен от кустарника. Здесь поле, поросшее мягкой травкой, резко обрывалось почти отвесным трёхметровым яром к воде. Спускаться можно было без особого труда по нашедшей отлогий путь тропинке. С высоты этой небольшой кручи открывался замечательный вид на реку, которая сейчас, в полдень, манила прохладой и слепила солнечным отражением глаза.
Крайний деревенский дом остался всего в паре сотен метров позади. Сама деревня, как и улица, повторяла изгибы реки и казалась довольно большой. Но так было только на первый взгляд. Просто дома в ней стояли редко, будто сторонясь друг друга. Обитаемых из них было немного. Несколько. Больше половины, очевидно, оказались давно заброшены и утопали в бурьяне и крапиве по самые крыши.
Когда медленно улицей проезжали деревню, не встретили ни единого человека. Может быть, от этого показалось, что стёкла домов неприветливо смотрят вслед чужакам? Даже чёрный кот на какой-то скамейке изогнул спину дугой, выпучил жёлтые глаза, зашипел на незваных гостей и принялся угрожающе бить хвостом по сторонам.
Весело балагуря, выгружали вещи, смеялись и громко обсуждали дальнюю дорогу. Отличное настроение было у всех, не исключая Пирата. Он, высунув язык, носился за бабочками, совершенно ошалев от обрушившейся свободы. Саша забавлял Настю нелепой потешной походкой, уморительно при каждом шаге балансируя руками и задерживая ногу над травой, откуда зелёными брызгами, напоминая крошечный салют, разлетались по сторонам кузнечики. Специально делал так. Ему было жалко ненароком наступить на маленьких попрыгунчиков.
Жаркий августовский полдень во всю грудь дышал горячим зноем. Аромат свежего покоса густо пьянил хмельным духом, словно вокруг набросали благовоний. Где-то в кустах, в тени рассыпались переливистыми трелями невидимые птахи, устроив людям восхитительный концерт. Белый солнечный диск словно замер, переваливая свой предел, полыхал, хоть кричи! Пот заливал глаза, одежда липла к телу.
Саша взял ведро, спустился к реке. Отставил его в сторону, звякнув металлической дужкой. Присел, наклонился. Осторожно коснулся ладонями воды. Сразу ощутил движение и напор. Прозрачная сила толкала и гладила колючим холодом. Он улыбнулся и что-то неслышно, едва лишь приметно прошептал губами. Глаза были закрыты, а лицо его в это мгновение приобрело умиротворённое выражение, да таким и оставалось ещё какое-то время. Сейчас его никто не видел, и это было как нельзя кстати. Долго пришлось бы объяснять кому-то, поэтому он просто блаженно замер, предоставив это единение одному себе.
Дело было в том, что он суеверно ощущал, пожалуй, даже был уверен, что река живая. Он никому не говорил об этом, не видел смысла. Просто знал для себя, и всё. Любил и почти что боготворил её.
Наконец он свёл ладони в пригоршню и, несколько раз быстрыми движениями черпая воду, ополоснул себе разгорячённое лицо и шею, наслаждаясь прохладным упоением будто благословенным поцелуем. Не спешил уходить.
Подняв голову вверх, он прищурился и увидел, что на полыхающем небе то тут, то там уже начали громоздиться белёсые кучевые облачка, предвещая неизбежные перемены уставшей от зноя земле…
Саша распрямился, вытер с лица капли. Наполнил своё ведро, повернулся и двинулся по склону вверх.
Внезапный порыв ветерка, взявшись ниоткуда, зашевелил листья, едва касаясь, потревожил траву. Встрепенулись волной и зашептали кусты, застигнутые врасплох. Вздрогнула река. Рассерженно позеленела, покрывшись стремительной тенью. Выдохнула прохладой в спину.
Саша резко оглянулся, остановившись на полпути. Не понял, что произошло? Растерянно смотрел на течение… Хмурился, потому что не смог найти объяснения странному предчувствию, льдинкой скользнувшему в грудь. Пожал плечами, вздохнул.
– Дождь будет. Не ошиблись синоптики в этот раз, – негромко сказал он сам себе и понёс дальше воду, предназначавшуюся для приготовления обеда.
В лагере тем временем вовсю кипела работа. Никто здесь не слонялся без дела.
Настя с Борисом и Ромой раскладывали по размерам металлические трубки каркаса большого шатра. Он должен был служить кухней, где за столом могли поместиться все разом. По сторонам уже стояли две небольшие палатки, закреплённые на тугих как струны растяжках. Наташа с Юлей, переговариваясь, встряхивали и размещали внутри них тёплые подстилки и мягкие подушки.
Юра успел натаскать хвороста, ворожил на коленях у костра. Небольшое сооружение из тонких веточек с берестяной стружкой внутри взгромоздилось на земляном пятачке. Луговой дёрн был аккуратно снят с этого места, лежал в стороне, напоминая толстую квадратную зелёную заплатку.
Саша поставил ведро у палатки, наклонился, зачерпнув поилкой воды. Подозвал Пирата. Пёс прибежал и принялся торопливо лакать студёную воду из чашки, брызгался, чихал, фыркал, тряся головой. Саша улыбался, ласково поглаживая собаку по загривку, а сам чуть задержался: наблюдал с любопытством за будущим костром. Не хотел пропустить любимого им момента.
Наконец зажжённая быстрым, скользящим движением спичка поднесена к деревянному шалашику. Юра, склонившись, застыл. Робкое крохотное пламя, колыхаясь, осторожно коснулось тонких былинок и хрупких сухих стебельков. Занялась, защёлкала от перекинувшегося огня податливая береста, закорчилась, запыхтела, скручивая тугие чёрные спирали. Голубой ароматный дым рождающегося костра потянулся вверх. Юра распрямился, убрал голову в сторону. Снаружи огня ещё не было видно. Он поедал сухие ветки в глубине, хрустел и причмокивал, демонстрируя возрастающий аппетит. В какой-то момент клубами дыма заволокло всё вокруг, а потом неожиданно ах-х! Набравшее силу пламя вырвалось на свободу и красными языками жадно кинулось лизать аппетитный хворост. Охнула деревянная постройка, накренилась, просела, разбрасывая со звонким пощёлкиванием искры. Юра, будто кормя с рук дикого зверя, принялся осторожно выкладывать поверх новую замысловатую композицию из более толстых веток. Он напоминал колдуна, занятого волшебным обрядом.
– Боря, давай я лодкой займусь, чего мне с вами толкаться? – сказал Саша и одновременно звонко хлопнул себя по руке, оглушив овода размером с перепелиное яйцо. Тот дал резкий крен в сторону, но потерял управление и плюхнулся в ведро с водой.
– Иди, пробуй, я же не против. Посмотрим, что у тебя выйдет. Вон она, в багажнике у меня, – Борис показал в сторону своей машины.
Раньше он всегда делал это сам. На правах главного и знающего. Саша, конечно, помогал, но был лишь на подхвате. А чтобы в одиночку – нет. Задача была не такой уж простой, как могло показаться со стороны.