Там и Здесь. Хранители рубежей
Шрифт:
– Вообще-то я не рыба.
– Ну в воде же плаваешь, - пожимая плечами, отозвался медведь.
Мужчина-осьминог обиделся.
– Будто только рыбы в воде и плавают.
– Ну, еще креветки всякие, - согласился Миха.
– И Черепахи. Да. Черепах ещё знаю. А ты вроде не черепаха.
Тонкий подбородок мужчины-осьминога вскинулся, он откинул мокрую прядь, та звучно шлепнула по его спине.
– Мы ведем род от славного прародителя, Великого Кракена, - претенциозно заявил он.
–
Медведь поковырял когтем в зубах и ответил:
– А у нас свои со славными прародителями есть. Вот как доложу о тебе Виолетте Спрутовской, посмотрим, как тогда запоешь.
При у поминании о Спрутовской и без того бледная кожа твари стала ещё белее, на лице мелькнул испуг. Но, спохватившись, мужчина-осьминог сделал вид, что его все это совершенно не интересует, развернулся и с деловым хмыканьем занырнул в глубины Девонского моря.
Миха ухватил меня за плечи и рывком поставил на ноги.
– Ну ты бедовая, - усмехнулся он.
– Ни на миг тебя оставить нельзя.
Зуб на зуб у мен все ещё не попадал, меня знатно колотило, я обняла себя тонкими руками, чтобы хоть немного сберечь быстро улетающее тепло.
– А т-т-ты с-с-сам з-з-за м-м-мной п-п-плохо с-с-следил, - выдавила я.
– А я тебе не нянька, - заметил Миха.
– Один раз сказал, чтоб не отходила далеко. А коли ушла, сама виновата. Ясно?
– Яс-с-с-сно, яс-с-с-сно...
– Вот и подем, а то тут сыро, шерсть сваливается сосульками.
На деревянных от холода ногах, скрипя деревянными ступеньками, мы поднялись на пирс. Народ с него почти рассосался, только редкие запоздавшие иногда пробегают с криками «аааа». За прилавками пусто и как-то пугающе тихо, лишь позвякивают какие-то связки амулетов и металлическая посуда под крышами.
Теплее мне не становилось, Миха цапнул с ближайшего прилавка толстый плед и накинул мне на плечи.
– Вот, - сказал он.
– Гейся.
– Разве так можно?
– просила я.
– Как «так»?
– Ну, - пояснила я, - без спросу.
Медведь ухмыльнулся в зверином оскале и ответил:
– Это в счет АКОПОС для нужд расследования.
Плед оказался какой-то сверх теплый и согревающий. Меня моментально перестало колотить, а по венам потекло долгожданное тепло. Я впечатленно оглядела его и поинтересовалась:
– И часто так приходится заимствовать для нужд?
Медведь пожал плечами.
– Ну, случается. Да ты не переживай. Придут в корпус, напишут заявление, мол так и так, позаимствовали такой-то предмет. Получат компенсацию соразмерную стоимости товара и пойдут довольные.
Я нахмурилась и заметила:
– Если бы реально все так четко было, никто бы не жаловался.
– Так в АКОПОС и не жалуются, - сказал Миха.
–
– Да честное звериное.
– Ну тогда нам бы такую систему в мир гражданских.
Медведь вздохнул.
– У гражданских сложнее, - сказал он.
– Там не понимают главных причинно-седственных связей. А все почему?
– Почему?
– Потому, что запомни, Ярослава Воронцова, - сообщил медведь и важно поднял лохматый палец с длинным когтем, - если где-то убыло, значит где-то прибыло. Непреложное правило Вселенной.
– Ну прям секрет Полишинеля, - буркнула я.
– Это кто? Парень твой?
Я закатила глаза.
– Ага, ну прям.
– Нет? Ну ладно, а то ты ещё дюже молодая, погуляй, жизнь посмотри.
Я покосилась на медведя.
– Не помню, чтобы просила советов по вопросам личной жизни. А где Соловей?
Миха приложил ладонь ко любу козырьком и сказал:
– Ну как. Побежал беглеца твоего ловить.
– Поймал?
– Пойдем посмотрим.
И, не дожидаясь ответа, цапнул меня за локоть и повел мимо прилавков в сторону конца пирса.
Я занервничала и окликнула его:
– Эй-эй, уверен, что нам опять к воде? А то как-то не очень уютно в этом твоем Девонском море.
Медведь гыгыкнул.
– Что, понравилось плавать?
– Да не то слово, - буркнула я.
– Что это за тварь была?
– Так он же представился.
– А я ничего не поняла, - сообщила я.
Медведь вздохнул с деланным недовольством, хотя сквозь него пробивается его врожденное веселье.
– Это морской народ. Ну, одна из рас.
Я уточнила:
– Тоже какие-нибудь легальные нелегалы?
– Не, - отозвался Миха, качая головой, - это реальные жители мира один-один, из плоти и крови. Просто род свой ведут от кракенов. Наша Спрутовская тоже ж из них. С хорошими генами. Ну и приспособилась к суше. Чего не все из них умеют.
– Круто.
– Ну да, - согласился медведь.
– Она и среди своих в большом уважении и почете, и в АКОПОС гром-баба.
Я подумала, что мне такой гром-бабой никогда не стать, да и, наверное, не хочется. Слишком велика ответственность на плечах этой женщины-осминога, потомка кракенов.
– А этому что от меня надо было? За что он хотел меня убить?
– поинтересовалась я.
– Ну мне чисто для справки.
Взгляд Михи стал каким-то сальным, карие, медвежьи глаза заблестели, он проговорил:
– Ха, стал бы он тебя убивать.
– Ну не томи уже. Что? Рыбам на прокорм потащил бы?
Медведь покачал головой с таким видом, будто не поймет, откуда я такая непонятливая взялась, и сказал:
– Да осеменить он тебя тащил.
Я аж споткнулась.
– Чего?!