Там вдали, за рекой
Шрифт:
– А если взяли?
– У вас абсолютно надежные документы, - успокоила его женщина.
– Это вам так кажется, - проворчал Павлов.
– А если меня узнают эти... из мастерской? Стрелял-то в мальчишку я, а не вы!
– Не грубите, штабс-капитан, - плотно сжала губы женщина и направилась в столовую.
– Там же собачий холод!
– недовольно сказал Павлов.
– Вам не мешает поостыть, - опять усмехнулась женщина и прошла в столовую.
Женька до боли прикусил кулак, так вдруг ему захотелось закричать им, что они
"Замолчите! Замолчите же!" - в отчаянии заклинал Женька и закрывал уши ладонями.
Все было как в дурном сне: эти зловещие тени на стенах и потолке, красноватые отблески от раскрытой дверцы печки, сам он, нелепо скорчившийся на полу, и главное - то непонятное и страшное, о чем говорили эти люди.
Как они оказались здесь, у Стрельцова? Что общего у него с человеком, стрелявшим в мальчика? С убийцей! И почему здесь распоряжается эта женщина с властным холодным голосом? И кто тот, второй? А Стрельцов молчит! Неужели он заодно с ними? Нет, не может быть!
Женька осторожно поднялся, сел в кресло и прислушался.
– Передайте по группам, что на фортах все подготовлено...
– услышал он голос женщины.
– Мятеж должен совпасть с решительным наступлением генерала Юденича, а он, слава богу, уже в Гатчине.
– Не хватает людей, Муза Петровна, - угрюмо сказал Павлов.
– Аресты, облавы... В штабе седьмой армии провал... Наш человек в Чека арестован и расстрелян... Больше половины оружия изъято. С кем и с чем прикажете выступать?
– Не так громко, пожалуйста, - приказала женщина.
– Слушаюсь, "Леди", - с нескрываемой иронией ответил Павлов.
– Может быть, перейти на английский?
– Если это шутка, то неудачная, - холодно сказала женщина.
– Какие, к чертовой матери, шутки?!
– вспылил Павлов.
– Ваши милые друзья и союзнички затеяли перестрелку с чекистами. И что в результате? Френсис на том свете, а этот ваш...
– Замолчите!
– повысила голос женщина.
– Нет уж, позвольте!
– вышел из себя Павлов.
– Где этот ваш неуловимый Петр Петрович? Иван Владимирович? Как там еще его называют?
– Его называют просто шеф, - сквозь зубы сказала женщина.
– И прошу его имени не упоминать. Когда надо, он появится!
– Вы в этом уверены?
– засмеялся Павлов.
– Так вот, уважаемая Муза Петровна, должен вас огорчить: шеф перешел границу.
– Этого не может быть...
– охрипшим вдруг голосом сказала женщина. Вы лжете!
– Увы!
– Павлов чиркнул спичкой и закурил.
– Как это ни больно слышать, но он покинул нас... вернее, вас, "Леди"!
– Хам!
– Я или он?
– спокойно спросил Павлов.
Женщина промолчала, а Заблоцкий, волнуясь, сказал:
– Господа, господа... Это все-таки личное... Давайте о деле.
– Где ваши люди?
– обернулся к нему Павлов.
– Люди будут, - твердо ответил Заблоцкий.
– Кстати, Петр Никодимович... Где молодежь, которая так слепо идет за вами?
– Бросьте, Вадим Николаевич!
– огрызнулся вдруг Стрельцов.
– Не так все просто, как кажется.
– Деньги?
– спросил Заблоцкий.
– Денег я получил достаточно, - сразу сник Стрельцов.
– Они хотят знать правду. А говорить ее, как вам известно, не рекомендуется!
Женька вскочил и опрокинул кресло.
– Кто там?
– Заблоцкий отдернул занавеску и поднял над головой лампу.
Стрельцов вбежал в кабинет и, увидев Женьку, растерянно обернулся к Заблоцкому.
– Это Женя... Я вам о нем говорил...
– Очень рад, - уничтожающе оглядел Стрельцова Заблоцкий и обернулся к Павлову.
– Вы же ушли...
– растерянно бормотал Стрельцов.
– Собирались уходить...
– Я заснул... Нечаянно... А потом проснулся.
– Давно?
– быстро спросил Стрельцов.
– Я все слышал, Петр Никодимович... Значит, вы брали у них деньги, чтобы обманывать нас... И мы верили вам... Я верил... А вы взяли самое дорогое и продали...
Женьке почему-то стало трудно дышать, и говорил он чуть слышно и прерывисто.
– Женя!
– протянул к нему руки Стрельцов.
– Это недоразумение... Вы не так поняли!
– Я все понял, - покачал головой Женька.
– Продали... Как вы могли?
Он говорил все же тихо. Ему казалось, что, если он заговорит громче, ему не хватит воздуха и он задохнется. И все-таки он закричал:
– И вы лучше молчите, а то я могу вас убить!
– Заткните рот этому сопляку, - не повышая голоса, распорядился Заблоцкий.
– Не заткнете!
– сжал кулаки Женька.
– Юденича ждете, выступать собираетесь! Подло, из-за угла...
И обернулся к Павлову:
– И вы опять в спину стрелять будете, да?
Павлов медленно и молча пошел на Женьку, а тот, так же медленно, отступал к дверям кабинета, смотрел на руку Павлова, которая тянулась к карману пальто, и думал, что это продолжается плохой сон, что сейчас он проснется и не будет ни этого страшного человека, ни этой темной, заставленной вещами и посудой комнаты, он вернется домой к больному отцу и побежит в аптеку на углу, зажав в руке рецепт и деньги, как бегал еще совсем мальчишкой. Павлов вынул руку из кармана, и в зажатой ладони тускло блеснула вороненая сталь нагана.
– Не здесь! Умоляю вас!..
– закричал Стрельцов и закрыл лицо ладонями.
На его крик обернулся Павлов, а Женька, точно его толкнул кто-то, рванулся и побежал по темному коридору к парадному ходу. Он был уже у дверей, когда набежавший сзади Павлов ударил его рукояткой нагана по голове, и Женька, согнувшись, повалился на пол.
И в ту же минуту над дверью зазвонил колокольчик.
Павлов попятился назад, а Заблоцкий шепотом приказал Стрельцову:
– Спросите кто!
Стараясь унять дрожь в голосе, Стрельцов крикнул: