Там, за краем этого мира
Шрифт:
– Здание под стылым местом. А недавно его не было. С гастронома, видать, притащилось.
– Почему с гастронома?
– А откуда? Вон там гастроном под стылым местом был. Они по часовой стрелке ходят. Раньше по сантиметру в год, а сейчас, словно сбесились.
Мы сдали немного назад и свернули в переулок. Снегу там оказалось гораздо больше, и идти стало труднее. Никогда не понимал, почему мусор или снег выбирают именно такие, узкие переулки. Ладно, в моём мире. Там, чем улица шире, тем больше народу ходят. А тут? Что проспект, что переулок, одинаково
– Что, нервишки шалят? – усмехнулся Стас.
– Есть немного, – смутился я.
– Да не тушуйся ты. У всех так поначалу. Ты же пустых городов и не видел до этого.
– А ты, можно сказать, видел.
– Видел. Я в своё время сталкерской тематикой увлекался. Все книги про Чернобыль прочитал, наверное. Ну, там, сталкеры, свободовцы, долговцы. Слышал?
– Слышал. Игра такая была.
– С неё у меня это увлечение и началось. Втянулся так, что ночами напролёт играл. Вот и втемяшилось мне в голову в Чернобыль смотаться. Узнал, что Киеве туристические фирмы есть, которые в Припять экскурсии организовывают.
– Так, опасно же. Радиация там.
– Ну, не так уж и опасно. Радиационный фон повышенный, конечно. Но кратковременное пребывание здоровью не вредит. Главное, местную воду не пить, и куда не надо не лезть.
– Съездил?
– Съездил. По Припяти походил под руководством экскурсовода.
–И как?
– Отрезвило моментально. Посмотрел на всю эту грязь и запустение, и как бабка отшептала. Никакой романтики. Как приехал, все диски с игрой повыкидывал.
– Стас, а ты чем в том мире занимался?
– Не поверишь, ментом был.
– Почему не поверю? Что, менты не люди, что ли? Не могут провалиться?
– Обычно удивляются.
– А каким ментом? ППСником?
– Опером.
– Неплохо. Наверное, навыки здесь адаптироваться помогли?
– Помогли. А теперь, отставить разговоры. Отслеживай ситуацию.
– На что внимание обращать?
– На всё. Любое непонятное – опасно. Понял?
– Понял.
Дорога проходила мимо сквера. Среди разросшихся деревьев и заваленных снегом аллей торчали остатки скамеек. Цепочка следов через площадку с поломанной каруселью насторожила. И кто мог ходить в этом безлюдье? Я дотронулся до локтя Стаса, привлекая внимание, и указал на следы. Стас подобрался и, кивнув мне, переместился за киоск с выбитыми стёклами.
– Может, это сталинисты? – предположил я.
– Нет. Во-первых, смысла нет через сквер переться. Это же открытое пространство. А во-вторых, тут сталинистам делать нечего. В районе автопарка, это да. Они тоже машины разыскивают.
– Тогда, кто? Урки?
– Вряд ли. Шатуны, скорее всего. Только бы не нарваться. Судя по следам, недавно прошли. Где-то недалеко они.
– Что делаем?
– Осторожно пойдём. Не сидеть же тут. Давай перебежкой до того угла.
Я рванул к углу и, прижавшись к стене, присел. Следом подбежал Стас и присел рядом.
– Сейчас вдоль стены пойдём. Нам подальше от этого места нужно отойти. До больницы доберёмся, а там уже и передохнуть можно.
До больницы добраться так и не удалось. В подворотне раздались шаркающие шаги и сдавленное мычание. Я замешкался, пытаясь рассмотреть два силуэта, направляющиеся к нам. Что-то в них было неправильное. Что именно, разобраться не удалось, потому, что Стас довольно грубо дёрнул меня за плечо и, буквально, швырнул вперёд.
– Что застыл, как изваяние? – зло выдохнул он мне в ухо и вскинул автомат.
Пока я соображал, что к чему, напарник уже открыл огонь. Я тоже передёрнул затвор и всмотрелся в надвигающиеся тени. Теперь понятно, что в них было неправильного. Они мерцали. Такое впечатление, что у них со спины включили стробоскоп. Пули отбрасывали их, но они опять выпрямлялись и шли вперёд. Я выстрелил в левого, целясь в голову, но очередь ушла, как говорится, в молоко. От страха руки ходили ходуном, и мне никак не удавалось успокоиться. А, может, я подсознательно старался не попасть? Не знаю. Всё-таки, стрелять в человека я как-то не привык. Правый, наконец, упал, а левый замедлил ход и, кажется, даже мерцать начал как-то более вяло, что ли.
– Что ты возишься там? – крикнул мне Стас, и я, всё-таки, всадил очередь в грудь шатуна.
Видимо, это была последняя капля, потому, что после моего выстрела он закачался и упал. А следом на колени рухнул я, и меня вывернуло. Напарник сгрёб меня за шкирку, затащил в подъезд и, выбив ногой дверь ближайшей квартиры, втолкнул внутрь. Я лежал на прелом облезлом диване, воняющем кошачьей мочой и гнилью, и выплёвывал желчь. Завтрак из меня вышел минут пять назад, но меня всё равно всё выворачивало наизнанку.
– Ну, ты даёшь! – приговаривал сидящий рядом Стас. – Чего это тебя так скрутило?
– Я в людей никогда не стрелял.
– Ну, во-первых, это не люди.
– А кто?
– Монстры. Они когда-то людьми были, а сейчас, это тупые, злобные монстры, одно желание которых, это высосать из тебя всю энергию, оставив только высушенную мумию. Ну, а во-вторых, ты же погранец! Уж там-то, наверное, доводилось по нарушителям стрелять?
– Я на границе с Польшей служил. Там спокойно было. В самом худшем случае, разве контрабандиста с сигаретами задержишь. Так, они ребята спокойные. Только «Стой!» крикнешь, он уже ручки вверх тянет.
– Нет, ну надо же! Думал, крутого напарника заимел! Пограничник, стрелок! А он ни попасть в шатуна не может, ни опыта боевого не имеет!
– Ну, так, не бери меня больше! – вдруг разозлился я.
В принципе, он был прав. Я и сам чувствовал, что показал себя далеко не с лучшей стороны. Это-то меня и взбесило. И одновременно было так обидно, что захотелось завыть. Опозорился, как пацан-малолетка.
– Ладно, не бери в голову, – вдруг сменил гнев на милость Стас. – С кем не бывает? Тем более, ты шатуна в первый раз увидел. На меня они до сих пор жуть наводят.