Тамбур
Шрифт:
Внешность — хоть в кино снимайся. И в деньгах не нуждался — вон коньячок-то какой! И нате вам — порезался! Причем серьезно. Это не царапинки. Его счастье, что кровь свернулась". , Он опустил кончики пальцев в воду и отметил, что вода еще не успела полностью остыть. Но кровотечение могла остановить только ледяная вода.
«Возможно, его поза спасла? Перекинул руки через борт и пережал вены? Сознание потерял, а тем временем вода остыла. Дурак! Ненавижу самоубийц! Что ему не жилось! Так, на полулежал телефон…»
— Он
— Да девчонке звонил, кому еще!
— Конечно — бросила или изменила. Вот и порезался.
— А может, парнишке звонил? — усмехаясь, бросил мужчина с видеокамерой. — Вы на него посмотрите, на красавчика! У него же ресницы накрашены!
— Вовсе нет, — не согласился следователь, упаковывая трубку в пакет. — Я смотрел близко — такие Бог дал.
— А все равно, что-то в нем не то.
"Коньяк тоже надо упаковать, — машинально думал он. — Если бы случай простой, то и улик не нужно. Больница, «дурка», наркодиспансер, а потом пусть родные разбираются. Не наше дело. Но рядом — убийство. И труп непонятно как к соседке попал. И все в одну ночь!
Тут что-то не то! Лишь бы парень выжил!" ;
И тут неудачливый самоубийца открыл глаза. Взгляд беспомощно заметался, скользя по лицам, склонившимся над ним, губы дрогнули.
— Сейчас вам помогут, — пообещал следователь. — Держитесь.
— Что с ним? — еле выговорил парень.
— С кем?
— С Алексеем Михайловичем… С Боровиным… — Было видно, что парень делает попытку приподнять голову, но у него ничего не выходит. Следователь пригнулся — голос был едва различим.
— С Боровиным? — повторил он, ловя пустой, бессмысленный взгляд. — С вашим соседом? А что с ним может быть?
Парень смотрел на него остекленевшими глазами.
— Что с ним может быть?!
— Не знаю, — будто в недоумении прошептал тот. — У меня все как-то перепуталось в голове. Кажется, я напился.
— Да уж, — сквозь зубы бросил кто-то, но следователь остановил его резким жестом:
— Ну, что вы трезвы, этого я сказать не могу, — он заставил себя улыбаться. По опыту мужчина знал, что в такие пиковые моменты на людей лучше всего действует доброта. — Полбутылки французского коньяка!
— Коньяк? — Самоубийца чуть прикрыл глаза, и показалось, что он опять потеряет сознание. Однако он справился с собой. — Откуда у меня коньяк?
— Вам лучше знать, — все так же мягко продолжал следователь, попутно прикидывая — как лучше перевести разговор на смерть Бородина? Парень явно что-то знал, сразу о нем спросил, это свидетель! «Где эта чертова „скорая“? Пацан едва жив!»
— Коньяк… — пробормотал тот, глядя в потолок. — Я не пью.
— Оно и видно, — глухо сказал мужчина с видеокамерой. — Полбутылки одолел!
— Как вас зовут? — Следователь говорил доверительно и нежно, с тревогой замечая, как все больше разрастаются тени под глазами у этого молодого человека.
"Он должен выжить, он мне нужен! Не мучить бы его сейчас, но если… Если это конец, и врачи не помогут?
Вытянуть все, что можно, не дать ему потерять сознание!"
— Даня, — потусторонним голосом выговорил тот.
— Как?
— Даня, Даниил. — Парень устало опустил ресницы. — Мне плохо.
— Вам помогут, Да… — Следователь хотел обратиться по имени, но оборвал себя. Называть его Даней — слишком фамильярно. Даниилом — длинно и вычурно. — А как ваша фамилия?
— Исаев, — тот слабо улыбнулся. Даже не верилось, что эти белые, оцепеневшие губы еще способны на улыбку. — Зачем вам знать?
— Это ваша квартира?
— После дяди.., досталась.
— Сегодня вечером, — следователь заговорил почти жестко, — вы видели, слышали что-нибудь подозрительное?
Даня пристально взглянул на него, в этот мигу него был такой вид, будто он изо всех сил пытается что-то припомнить.
— Сегодня вечером… Я помню, что вышел на улицу и замерз. Зачем вышел? — Он наморщил лоб. — Не помню. Что-то мне было нужно, очень нужно. Потом…
Не помню.
— Вы встретили кого-нибудь из соседей по тамбуру?
— Кажется, никого.
— Вы никогда не запираете двери в квартиру?
Даня снова попытался изобразить улыбку. Как ни странно, он приходил в себя. То ли порезы на запястьях в самом деле оказались неглубокими, то ли вода в ванне — не слишком горячей, то ли его спас молодой организм, быстро свернувшаяся кровь… Только он посмотрел на следователя совсем ясным взглядом, и тот слегка вздрогнул: "А не ломает ли господин Исаев комедию?
Типа, «ничего не помню, все в тумане, кончик стерся?»
Плюс — напился. Удобненько! Труп-то в тамбуре, как ни поверни, а этот — пьян в дымину и руки порезал. Какие выводы?"
Но выводов ему сделать не дали — Даня прямо заявил, что квартиру в самом деле не запирает и никаких соседей этим вечером он точно не видел.
— А почему вы сразу спросили у меня про Боровина?
— Про Боровина? Странно! — Даня продолжал прямо смотреть на того, кто его допрашивал. — Пять минут назад все было как в тумане. Я спрашивал про Алексея Михайловича?
«Гадюка! — в ярости подумал следователь. — А я рассчитывал… В несознанку пошел?!»
— Когда вы, Даниил, — любезно проговорил он, — пришли в себя, то первым делом спросили, что случилось с вашим соседом. С Алексеем Михайловичем Боровиным.
— Так-так-так, — Даня сел и привалился виском к стене, измазанной его собственной кровью. На кровь он, впрочем, никакого внимания не обратил. Вряд ли он даже замечал, сколько народу столпилось вокруг него. Парень напряженно размышлял о чем-то.