Тамерлан (начало пути)
Шрифт:
Толпы горожан перед дворцом эмира. Всеобщее ликование. Незнакомый старичок, опираясь на посох, спрашивает:
– Что здесь происходит, молодые люди?
– Эмир Абдаллах бежал – вот что, отец!
– Что? – старичок прикладывает ладонь к уху.
– Абдаллах бежал! – кричит один из «молодых людей», поняв, что со слухом у старичка обстоит не лучшим образом.
– Как бежал!? Почему!?
– Потому – что жить хочется, вот и бежал, дедушка!
– Почему люди радуются сынок?
– Почему? Почему? А вот почему, старый, – говорит другой молодой
Мимо торжественно, приветствуя людей, едут со своими соратниками Хаджи Барлас, Байан Сулдус.
– Едет наш Хаджи, отец, – забыв о старичке, кричит первый. – Абдаллаха на плаху!
– На плаху! На плаху! – слышатся душераздирающие там и сям выкрики…
В толпе на фоне проезда мятежников обмениваются репликами двое горожан:
– Слышали, Хаджи Барлас лишил своего племянника его тысячи?
– Тимура сына Торгая?
– Вы не ослышались – именно Тимура сына Торгая.
– Но тысяча не мешок с бобами – что он сделал с этой тысячей – не мог же он ее скушать?
– Он передал ее…
– И кому досталась тысяча племянника?
В свите главарей мятежа узнать Саллеха нетрудно: у него красиво подстриженная бородка, красивое одеяние – щеголь и только!
А вот ему. Узнаете! – указывают на Саллеха, лицо которого излучает неприкрытую радость.
– Сыну Боролдоя? Саллеху!?
– Что будет с Тимуром!?
– Это известно одному Аллаху!
92
Тот же вопрос адресован… Чеку… мальчиком Хамидом. Чеку, секунду – другую поразмышляв, со словами «сейчас узнаем» поднимается, подходит к Тимуру, но тот, определив вопрос Чеку, произносит:
– Мы уходим, мой дорогой друг… но сначала…
Чеку озадачен:
– Куда? Зачем?
– Сначала… вот что? – Тимур протягивает Чеку стрелы.
– Что это!?
– Ты еще не обмозговал?
– Стрелы Саллеха!
Тимур молчит. Обмениваются красноречивыми взглядами.
– Кажется, понимаю…
– Кажется или понимаешь?
– Понятно, Тимур!
– Сколько нас?
Чеку чуточку задумался.
– Сардар, Зайнудин… Ты знаешь, я стою сотни, – не удержался – похвастал Чеку.
На лице Тимура промелькнуло нечто, смахивающие на улыбку.
– Мне нужны две сотни – где взять остальные…
– Наскребем, если понадобится и тысячу, Тимур!
– Две сотни – не больше, – говорит Тимур. – Но и не меньше.
– А как быть с братьями Саллеха… с Юсуфом… Каримом?
Тимур отвернулся к окну: там за окном виден кусок городского пейзажа с вороньем в небе, летящего в предзакате к теплу.
– Я пойду, Тимур!
– Это… – Тимур останавливает Чеку, показывает на его колчан.
– Ах, да, – спохватился Чеку, вернул Тимуру стрелы, которые машинально вложил в свой колчан.
Тимур положил их на место, снова отвернулся к окну, к кровавому закату.
93
Чеку застает мальчика Хамида за занятием по стрельбе из лука. Мальчик, пыжась, надув щеки, натягивает тетиву. Но вот – выстрел – стрела вонзается чуточку в стороне от цели. Чеку останавливается у порога, секунду – другую наблюдая за действиями мальчика Хамида.
– Плохо, – дает он сходу оценку выстрелу. – С таким умением нам быть не воинами, а держаться за маменькины сиськи! – и уже собираясь выйти, спохватывается: – Ты спрашивал о Тимуре. Что будет делать? Без тысячи? Так вот запомни. Наш доблестный Тимур… собирает… караван… э-э-э… в далекий Багдад…
– В Багдад!?
– Да, в Багдад.
– Зачем?
– Зачем – зачем? За… финиками… Понятно? Но об этом – никому. Ни слова!
Мальчик Хамид молча, по-взрослому понимающе, кивает головой.
94
Саллех с немногочисленной свитой из таких же как и он, в нарядных одеяниях и веселых людей, шумно возвращается в город из загородной прогулки. Саллех подзывает брата Юсуфа и громко, явно с расчетом на слух всей свиты, дает указание:
– Скачи во весь дух домой – к нашему приезду, чтобы дастархан был готов! – и обращается к приятелям: – Ну, как, господа, расслабимся?
Веселое оживление.
А вот скачущий действительно «во весь дух» Юсуф.
А вот – засада: большой, извилистый, заросший по обеим сторонам, деревьями и кустарниками лог. Среди затаившихся в засаде людей, разумеется, и Тимур с верным Чеку…
А вот к засаде приближается… приблизился Юсуф. Чеку натягивает тетиву лука, но Тимур дает взмахом руки приказ: «Не трогать! Пропустить!» Чеку опускает лук, то же проделывают другие…
…Юсуф скачет дальше…
А между тем к месту засады приближается Саллех с дружками. Вот они сблизились настолько, что Тимур находит возможным начать. Технология засады проста и знакома каждому из нас: сзади и спереди свиты обрушиваются деревья, таким образом захлопнув ловушку. Свита Саллеха в смятении. После нескольких попадании из лука двое – трое из сторонников Саллеха падают замертво. С устрашающими возгласами со всех сторон сторонники Тимура берут в кольцо Саллеха с оставшимися его людьми.
– Я тысячник! Я Саллех сын Боролдоя! Вы поплатитесь! Я сдеру с вас шкуры! Четвертую! – вот далеко неполный перечень угроз главы свиты.
Однако тщетно. Воины Тимура с неистовым Чеку стаскивают людей Саллеха с коней, отводят их в сторону. Кучкуют. Саллех по-прежнему буйствует, полагая пленение недоразумением или обычным разбоем несведущих людей. Но вот живое кольцо расступается, его охватывает прямо – таки животный страх:
– Ты… Тимур!?
– Вот мы и встретились! – произносит жестко Тимур. Он бросает на жертву взгляд, который из ястребиного на какое-то мгновенье трансформируется в нечто другое и тогда… на секунду – другую перед ним возникает образ Жамбы:… Жамбы улыбается – говорит: «Мне ни разу не пришло в голову, что вы Иблис»… И обрывок его ответа: «Я возьму тебя в жены… потому – что ты красивая, потому – что ты из нашего племени…». Следующее видение вызывает у Тимура ярость. Это – короткое, как вспышка молнии, воспоминание о скончавшейся только что от ран Жамбы…