Таможня дает добро
Шрифт:
— Сергей, ты же мне ничем не обязан, я потом с тобой всю жизнь расплатиться не смогу.
— Не со мной, люди помогут. Всех моих трат будет — на машине к тебе смотаться и назад вернуться.
— Бензин я тебе найду.
И тут же Скляров понял, что сморозил глупость: говорит о бензине, который стоит копейки, когда ему обещают привезти двадцать пять тысяч долларов.
– Я не деньги тебе предлагаю, Григорий, я предлагаю тебе помощь, а она ни копейки не стоит. Ты бы мне наверняка помог?
—
— Зачем?
— Я по долгам рассчитаюсь. Раньше, позже, но деньги соберу и все до последнего цента отдам.
Сергей видел, что Скляров смертельно устал, и эта усталость стала видна в тот самый момент, когда Григорий поверил в реальность помощи, которую ему обещал Сергей Дорогин.
— Все будет хорошо, — приговаривала Тамара, глядя на готового заплакать сильного мужчину.
— Конечно, будет… — слова Григорию давались с трудом.
— Подожди меня секунду, я сейчас вернусь.
Дорогин подошел к милицейскому посту и немного нагло поманил к себе пальцем тщедушного сержанта. Тот нехотя повиновался.
— Послушай, парень, — вкрадчивым шепотом проговорил Дорогин, — ты сперва разберись, что за человек перед тобой, а уж потом говори ему обидные вещи.
— Я что, — растерялся сержант, — я таких, как он, по сто на дню вижу, они мне уже вот где сидят!
— Я тебе еще раз говорю, сперва разберись, а уж потом отвечай.
— Ну пустил бы я его, и что дальше?
— Ты, сержант, как-нибудь в зеркало посмотрись. Стань и взгляни себе в глаза.
— Ты чего это на меня наезжаешь? — милиционер почувствовал, что перед ним стоит не провинциал, не уверенный в себе, чувствующий, что в столице он чужой, а человек, которому палец в рот лучше не класть, который ориентируется в Москве получше, чем рыба в воде.
— Я тебя, парень, предупредил, так что ты подумай, — и Дорогин, резко повернувшись, даже ни разу не глянув себе под ноги, спустился по коварной мраморной лестнице.
— Зря ты к нему пошел, — вздохнул Григорий, — потому как он на месте стоит. Я сам понимаю, что всех подряд сюда пускать нельзя.
— Тебе когда уезжать?
Скляров глянул на часы, старые, на потертом кожаном ремешке.
—- Через два часа поезд отходит.
— Давай завтра поедешь, а? Я на машине, у нас с Тамарой переночуешь, посидишь, поговорим.
— Не могу, меня встречать приедут.
— Позвони, скажи, на день задерживаешься.
— Мне тебе, Сергей, отказать трудно, но у людей, которые меня встречать приедут, телефона нет. Ты привык в городе жить, а я все больше в лесу.
— Согласен, что ехать тебе сегодня придется. Пошли отсюда. Если еще пару минут тут пробуду, то непременно тому сержанту морду набью, наглая она у него.
Дорогин подал руку,
— Зря я тебя встретил, — говорил по дороге Скляров. — Жил ты себе, хлопот не ведал, а тут я тебе на голову свалился. Теперь бегать тебе придется, знакомых беспокоить. Обязан им будешь, вроде бы как для себя просил, а потом они у тебя чего-нибудь попросят. Деньги просто так никто не даст. Просьбами замучат.
— Не забивай себе голову, Григорий. Жизнь так устроена, что все чего-нибудь другим должны. Прооперируют твою внучку, вернешься, мы с Тамарой к тебе приедем. Поохотимся, порыбачим.
— Это всегда пожалуйста, это не вопрос. Дети у вас небось уже большие, мальчик и девочка, как я помню?
Тамара только приоткрыла губы, чтобы сказать, но Дорогин тут же бросил на нее немой"взгляд, мол, не разочаровывай человека, пусть думает, что ты моя жена, та самая, о которой я рассказывал ему семь лет тому назад, пусть думает, что она и мои дети живы. Так будет легче всем — и мне, и ему.
— Да, большие уже, — рассеянно проговорил Дорогин. — Они уже и без нас недельку пожить смогут.
— Это сколько им уже?
Дорогин втянул голову в плечи. Он не мог представить своих погибших детей взрослыми, они так и остались для него маленькими.
— Дети быстро растут, — негромко проговорил он, отведя взгляд.
К счастью Дорогина, Скляров был настолько занят своими мыслями, что дальше в опасных расспросах не усердствовал.
— Не ждите меня, — попросил Григорий, когда машина остановилась у Белорусского вокзала, — тут небось за стоянку платить надо?
— Ерунда, копейки.
— Знаю я ваши московские копейки, — хмыкнул Скляров. — Тех денег, которые я у вас с утра на метро, на троллейбус, да на «хот дог» потратил, мне хватило бы у себя в лесу вместе с семьей месяц жить.
— Все познается в сравнении. Давай хоть попрощаемся нормально.
— Это как?
— Из машины выйдем, — усмехнулся Дорогин. Они выбрались из автомобиля. Мужчины обнялись, затем Скляров неловко пожал руку Тамаре.
— Боюсь я женщин, — честно признался он, увидев усмешку на губах Солодкиной.
— Неужели я такая страшная? Скляров смутился еще больше.
— Тамара, это меня ты уже ничем пронять не можешь, а Гриша человек свежий, к твоим выходкам не привык. Пожелай ему хорошей дороги, а то он потом ночь спать не будет, сомневаться начнет, не обидел ли тебя чем-нибудь?
— Счастливо оставаться, — торопливо бросил егерь Скляров.
— Ты не сомневайся, я обязательно приеду, самое позднее, через две недели.
— Хутор мой найдешь?
— Я его и сейчас с закрытыми глазами вижу.