Танцовщица Гора

Норман Джон

— Ты горишь от своих потребностей, — сказал Мирус.

Немного успокоившись, я подняла голову и, убрав руки до лица, сказала:

— Мой владелец, столь озабочен своим бизнесом, что пренебрегает мной.

Наверное, в этот момент, я сказала чистую правду.

21. Панели

Я стояла на коленях в алькове, голая, на мехах. На моей шее красовался тяжёлый стальной ошейник, цепь которого приковывала меня к задней стене алькова.

Кожаные портьеры разошлись в стороны, и в альков ввалился в стельку пьяный мужик, обдав меня запахом перегара. Он даже не потрудился задёрнуть за собой портьеры. Впрочем, шторки закрылись сами собой. Скорее всего, об этом позаботились работники моего владельца. Последние пять дней на улицы меня не выводили. Большую часть

времени я провела в своей клетке в подвале таверны. За это время меня лишь дважды выпустили из подвала, якобы для того, чтобы служить в зале, но на самом деле, от меня требовалось соблазнить заинтересовавших хозяина мужчин. Оба раза это были приезжие, одинокие люди, прибывшие в Аргентум по делам. Но главное, они были крупными и сильными мужчинами. От меня требовалось стонать и облизывать их, пробуждая в них желание. Причём меня сразу предупредили, что если бы я потерпела неудачу, то меня ждала порка, и не исключено, что до смерти. Этому пьянице люди моего владельца должны были нашептать на ухо, что в этом алькове его ждёт превосходная рабыня, то есть я. Оставалось надеяться, что это было не далеко от истины. Правда, я не знаю, откуда они узнали об этом, если ни один из них, ни разу не использовал меня. Частью политики моего владельца относительно меня был систематический отказ в удовлетворении моих потребностей. Как только этот товарищ проявил интерес ко мне, меня тут же посадили на цепь здесь, в алькове номер Два, приказав ждать клиента. Тем временем подручные моего владельца накачали его пагой, не исключено, что с каким-нибудь наркотиком, по самые гланды. Это должно было облегчить их задачу. Всё же парень был очень силён.

— Где тут мой маленький медовый кексик? — заплетающимся языком, пробасил мужчина, осматриваясь в алькове.

Вдруг он покачнулся и повалился на четвереньки. Впрочем, это положение для него оказалось также не слишком устойчивым, и он сменил его, растянувшись на животе. Видимо он ещё что-то соображал, по крайней мере, помнил, зачем сюда зашёл, и подняв голову, попытался найти меня затуманенным алкоголем взглядом.

— Я здесь, Господин, — позвала я, отползая поближе к стене.

В этом алькове, по обе стороны от входа имелись две боковые панели с интересными свойствами. Такие панели, там где они существуют, обычно держатся запертыми изнутри. Однако здесь они заперты не были. Вообще-то такие проходы в альковах являются редкостью, и чтобы попасть из альковов в подсобные помещения таверны, не выйдя повторно общий зал первого этажа обычно невозможно. Такие проходы делаются для различных надобностей, например, чтобы позволить кому-либо избежать нежелательной встречи с человеком, находящимся в зале, и позволить ему покинуть таверну незамеченным, возможно, таким образом, уходя от врага или врагов, и выигрывая у них время, возможно даже часа два-три, пока те ожидают его появления. Кстати, многие гореане предпочитают комнаты с, по крайней мере, двумя выходами.

— Ты где? — просипел клиент.

— Здесь, — шепнула я.

Петли панелей были хорошо смазаны жиром. Ни единого звука не должно было раздаться, когда они откроются позади ничего не подозревающего мужчины.

Наконец ему удалось принять сидящее положение. Правда, при этом его качало из стороны в сторону, как маятник. Кажется, он уже наполовину спал.

— Здесь, — прошептала я снова.

Он сонно заморгал глазами, пытаясь сфокусировать взгляд, глядя в направлении моего голоса. Поняв бесперспективность этого занятия, мужчина встал на карачки, и попытался ползти в мою сторону. Признаться, я уже не была уверена, что у него получится добраться до меня.

— Открой… свои… руки, — кое-как выговорил он.

Меня обдало неповторимой смесью запахов, перегара, чеснока и специй. Но я покорно открыла ему свои объятия. Рабыне не положено быть брезгливой. Мы должны довольствоваться тем, что есть. Всё дело в цене, которую эти люди заплатили нашим владельцам. Всё что нам остаётся, это служить им с энтузиазмом, умением и страстью. Они заплатили свои деньги, и должны получить наши услуги. А мы должны проследить, чтобы они эти услуги получили, найдя нас чудесными, служащими им с рвением и совершенством. И кстати, это вопрос не нашего желания и страсти, или отсутствия таковых, а фактически вопрос приспособления нашего желания и страсти. Безусловно, есть немало мужчин, которым нравиться

брать женщину, ненавидящую их, или даже ненавидимую ими, и низводить её до состояния задыхающейся умоляющей рабыни, просящей об их прикосновении, которое они могут предоставить ей, а могут и отказать, в зависимости от своего на то желания.

Наконец, мужчина дополз до меня и, покачиваясь, уселся передо мной. Не теряя времени даром, я обхватила его руками, с отчаянной благодарностью прижимаясь к нему. Я надеялась, даже в это время, даже при этих обстоятельствах, что смогла бы получить от него мгновение-другое облегчения. А вдруг люди моего владельца ещё нескоро войдут в альков. А было бы ещё лучше, если бы они решили, что им не нужен этот мужчину. Он был слишком пьян и слишком тяжёл, чтобы я могла удержать его, и мне ничего не оставалось, как аккуратно придержав тело, позволить ему завалиться на меха. Он просто заснул. В этот момент обе панели бесшумно распахнулись.

— Отвали, шлюха, — сказал старший среди людей моего владельца.

Я покорно отползла назад к стене, наблюдая за тем, как мужское тело выносят из алькова.

— Я так погляжу, что сегодня вечером твои руки опять придётся сковывать за спиной, — усмехнулся старший.

Всхлипнув, я опустила голову.

— Повернись спиной ко мне, с колен не вставать, — скомандовал он.

Я ожидала, что он накинет на мою талию цепь живота с рабскими браслетами на спине и замкнёт её спереди на тяжёлый замок. Последние одиннадцать ночей мне пришлось носить такую цепь. Но, к моему удивлению, этого не произошло. Вместо этого мою талию опоясала пеньковая верёвка, а затем мои скрещенные запястья, были стянуты за спиной этой же верёвкой. То, что он делал, было необычно и непонятно. Мужчина отомкнул тяжёлый ошейник, а затем, схватив за плечо рукой, грубо вздёрнул на ноги.

— Твой господин хочет тебя видеть, — наконец снизошёл он до объяснений.

— Господин? — удивлённо переспросила я.

— Помалкивай, — бросил мужчина.

— Да, Господин.

22. Вопросы

— Расставь колени шире, Тука, — приказал мой владелец, Тиррений из Аргентума, и я поспешно повиновалась.

Он, сидя на высоком стуле, молча разглядывал меня, стоявшую перед ним на коленях на круглом алом коврике. Мои руки всё так же были связаны за спиной и притянуты к талии. Двое его мужчин, те самые, что участвовали во всех захватах, стояли подле него.

— Ты — Земная шлюха, не правда ли? — спросил Тиррений.

— Да, Господин, — ответила я. — Это так, я — женщина с Земли, которая была доставлена сюда и порабощена.

— Шлюха, — поправил он.

— Да, Господин, — не стала спорить я. — Я — шлюха с Земли, которая была доставлена сюда и порабощена.

Пожалуй, в некотором смысле, я была шлюхой уже на Земле. Само собой, я интересовалась мужчинами и всем что связано с сексом уже тогда, хотя и была застенчива и боялась и того и другого. Конечно, здесь на Горе, такого вопроса не существовало в принципе. Здесь я узнала, что была шлюхой и рабыней, привлекательной и возбуждающей.

— Расскажи-ка мне историю своей неволи, — приказал мой хозяин.

Признаться, я не поняла его интереса к моей истории. Но с другой стороны, раз он спросил, у него были на то какие-то свои причины. Он не казался мне человеком склонным к праздному любопытству. Кроме того, он был свободным мужчиной, который мне, рабыне, отдал приказание.

— Я была захвачена на Земле, — начала я, — и доставлена в ваш прекрасный мир, где и была порабощена. Я не знаю место, в котором я очутилась впервые, и где я была заклеймена и помещена в ошейник. Но как мне кажется это за морем.

— Кос, вероятно, — подсказал один из мужчин моего владельца.

— Возможно, — кивнул Тиррений.

— Оттуда я была продана оптовому работорговцу, располагавшемуся в торговом лагере вне стен Брундизиума, — продолжила я.

— Брундизиум, — повторил за мной один из мужчин моего владельца. — Тогда это точно Кос.

— Возможно, — не стал спорить мой владелец.

— Моя первая публичная продажа произошла в Рынке Семриса, — сообщила я, — в павильоне продаж Тэйбара. Купил меня Хендоу из Брундизиума, владелец таверны, у которого меня позже выкрали и продали в Самниуме. Там я была приобретена Гордоном, странствующим музыкантом. Именно у него, в Рынке Семриса, Вы, мой господин, меня купили.