Танцуй в огне
Шрифт:
– Вы готовы, дорогая?
– спросила Клотильда.
Айя кивнула.
– Тогда приступим, до церемонии осталось всего ничего.
Ароматная ванная, притирки и мази, делавшие кожу мягкой и нежной, всевозможные лосьоны и кремы - Айя принимала заботу с молчаливой отрешенностью. Поднимала - опускала руки, когда требовалось, поворачивалась или наклонялась. Мыслей в голове не было, в сердце царила пустота. Девушка смотрела на себя в зеркало, видела, что с каждой минутой отражение становилось краше, но воспринимала все, будто наблюдала за незнакомкой. Привлекательной, но холодной и надменной.
Когда с подготовкой было покончено, ее усадили на креслице в гостиной и вновь оставили одну, дабы Айя могла настроиться на церемонию. В какой-то момент девушка ощутила жгучее желание сбежать: сдернуть прекрасное, но оттого не менее ненавистное платье, стереть с лица элайскую краску. Надеть привычный наряд и уйти в ночь, оставив темный замок за спиной. Айя даже поднялась и открыла дверь, но заметив в конце коридора вооруженную охрану, была вынуждена зайти обратно в покои.
Нет, не получится. Никто не выпустит ее на улицу перед церемонией, да и куда ей бежать? Некуда. В Черных Дубравах Айе места нет.
А сестры? Перед глазами вновь встали бледные лица Риоры и Виолы. Айя всхлипнула. Как они там? Какую участь уготовил для них отец? И ведь не скажет, будет мучить ее неизвестностью.
Девушка на миг прикрыла глаза.
Она не должна сдаваться. Ни за что. Придет время, и Айя обязательно все узнает. А сейчас, раз уж суждено выйти замуж за чудовище, она должна покорно взвалить на себя бремя. И тогда, возможно, Всесветлая увидит и сжалится, пусть не над ней, но хоть над сестрами.
Едва она успела договориться с самой собой, двери распахнулись. В покои вбежала возбужденная Клотильда.
– Пора, моя дорогая леди!
– с порога закричала она.
Быстренько поправив складки на платье, компаньонка еще раз оглядела Айю с ног до головы.
– Вы прекрасны!
Айя лишь опустила глаза, а когда подняла взгляд, Клотильды уже не было, зато появился граф Нарвано. Впрочем, так и должно было быть: невесту вел в храм отец жениха.
– Позвольте, Айя, - подал он руку.
В полной тишине они отправились к храму. Коридоры по случаю свадьбы усыпали лепестками роз и рисом. Крупа неприятно скрипела под каблучками туфель, лепестки скользили под подошвами. Девушка боялась оступиться и упасть, а потому со всей силы вцепилась в руку будущего свекра. Однако, тот, казалось, не замечал чрезмерного давления. Маркус ничего не замечая.
Храм располагался в восточной башне. Для того чтобы попасть внутрь, нужно было спуститься на улицу и пройти по внутреннему дворику - путь неблизкий. Айя до того ушла в себя, что лязг оружия стал для нее неприятной неожиданностью. Девушка вздрогнула и в испуге подняла глаза. Оказалось, стражники выстроились в два ряда и подняли мечи, скрестив их над головами, образуя коридор до самого храма. По этому коридору Айе предстояло пройти.
– Не нужно бояться, дорогая, - шепнул граф.
– Это лишь традиция семьи. Замок приветствует новую леди Нарвано.
Испытывая благоговейный трепет, Айя позволила ввести себя под скрещенное оружие.
Возле самого крыльца выстроились слуги. Девушки и женщины встретили ее появление ритуальной песней, а мужчины склонили головы. Двое из их них сели на одно колено возле ритуального кресла.
С трудом оцепив пальцы от рукава графа, девушка уселась в кресло. Нарвано запечатлел на ее лбу поцелуй, а затем опустил фату, скрывая лицо. Слуги сразу же встали на ноги, поднимая и Айю. Она сидела, ни жива, ни мертва, судорожно сжимая подлокотники, боясь сверзиться на пол. Тем временем, мужчины проследовали за графом в храм. Остальные слуги остались на улице.
После яркого дня внутри было темно, хоть глаз выколи, редкие ответы свечей не в счет, а потому ей стало еще страшнее. Айя съежилась на кресле, боясь не то, что осмотреться, сделать лишнее движение. Каким чудом носильщики не вывалили ее под ноги гостям, так и осталось для девушки загадкой.
Вскоре глаза привыкли, и Айя стала различать силуэты приглашенных на церемонию. В тот момент, когда кресло опустили на пол, в чаше Прошения ярко вспыхнул огонь, освещая храм. Девушка невольно вскрикнула, но тут же закрыла рот ладошкой. Боги не любили шума, их уши услаждали только пением.
По правую руку стояло еще одно кресло. Для жениха. Смотреть на Луи Айя не хотела, а потому опустила глаза. Но в поле зрения все равно попала богато украшенная манжета рубахи и судорожно сжатые на подлокотнике пальцы.
Запел жрец.
Смысл ритуальных слов ускользал, голос жреца и мелодия сливались, превращались в фон. Айя пыталась слушать, но не слышала, с каждым мгновением она все глубже падала в пучину отчаяния. Свадебная песня становилась похоронной.
Когда жрец прикоснулся к ее руке, повязывая зеленую ленту, она дрожала, как лист на ветру. В тот момент, когда такая же лента появилась на руке Луи, Айя была готова умереть, молила Всесветлую забрать ее к себе. Но богиня была глуха.
Жрец велел им подняться. Айя не могла, казалось, приросла к креслу. Однако резкий рывок заставил взлететь ее на ноги, да только колени подгибались, без помощи стоять она не могла. Даже едва слышная ругань жениха не помогала, ему пришлось ее вначале держать, а после и вести.
Путь до чаши Прошения был невероятно короткий. Вроде бы Айя еще стояла возле кресла, а спустя миг, ритуальные ленты уже пожирал огонь. Еще мгновение, жгучая боль опалила пальцы и тут же сошла на нет. Жрец велел преклонить колени пред статуей Безымянного. В храме стало тихо, будто все гости разом умерли. Айя слышала только, как стучали сердца, ее и Луи.
Когда на девушку возложили брачный обод, она и не заметила. Лишь виски неприятно заныли, да сдавило лоб. А потом Айя ощутила поцелуй: болезненный, яростный, жестокий, со вкусом крови. Муж не целовал ее, наказывал за преступление, которого она не совершала. Ставил метку, будто породистой кобыле. И она ничего не могла сделать, не могла сопротивляться.
Когда наказание, по недоразумению названное поцелуем закончилось, Айю вновь вздернули на ноги и поволокли прочь из храма. Ноги не держали, а потому она оступилась, стукнулась головой о локоть мужа. Брачный обод полетел вниз, со звоном ударяясь о каменный пол.