Танцующая на углях
Шрифт:
– Да и вообще этот ваш Сену... как его там, негостеприимный какой-то хам! Где цветы под ноги двум великим богиням-охранницам?!
– Наш господин Сетухотеп наоборот оказывает вам честь...
– весенним ветерком донесло до нас шелест слов на древнем песчаном наречии шакалов, и из-за статуи Сехмет у входа на вершине каменной лестницы выскользнула очень тонкая грациозная фигурка белой женщины с волосами льняного цвета. Хен...
– ... он бросит вам под ноги нечто более ценное, - пустынным говором произнесла та женщина, что спрыгнула со стены, окружавшей нас с противоположных сторон. Её от первой можно было отличить только цветом волос - у Сакх они были кипельно-белые, точно седые... впрочем, её красотой, как и красотой её сестры-тройняшки, прельщаться стоило только когда они трое в клетке.
– Он подарит вам лепестки крови богов, это так красиво...
–
– Ну, почему же с двух - с трёх, - Роман резко оглянулся на девушку, обнявшую его сзади за плечи и вышедшую плавно вперёд. Таи улыбнулась ему, продемонстрировав блеснувшие на остриях клыки, и полулев разом растерял весь свой энтузиазм в отношении этой троицы одинаковых практически во всех отношениях девушек, предусмотрительно спрятавшись за спину храбро выпятившей грудь Марселлы. Кошка внезапно выгнула спину, вздыбив шерсть, и зашипела так отчаянно, что мне мигом захотелось её поддержать... всё-таки трое... Нет, я вовсе не боялась их, как не боится бессмертный смерти, но эти трое были действительно дочерьми Сета - его кровными созданиями, матерью которым была Великая Пустыня. Единственное, что они умели при рождении - блокировать магические проявления силы сыновей и дочерей Солнца. Позже отец научил их и другому не менее ценимому в нашем мире умению - убивать без угрызений совести, чисто и быстро. Если не получалось быстро, то картина всё равно выглядела довольно печально...
– Здравствуйте, тёти, - хором пропела троица, встав внизу ступеней лестницы и расположившись в самых непринуждённых позах - да, от отца им досталась ещё и любовь к показному...
– Тёти?
– скривился Роман, косясь на нас.
– Что ж вы их в зародыше не задушили, тёти? Насколько бы уберегли от разложения благодарное вам за это общество...
– Этот языкастый - мой, - ткнула в него пальцем Сакх, и в следующий момент мы потеряли её из виду, на месте красивой девушки остались лишь мельчайшие золотистые песчинки, казавшиеся на белом снегу ступеней драгоценными. Рядом со мной раздался негодующий вскрик Романа, поваленного на спину резвой женщиной-шакалом, но мне уже было не до этого: у меня появилась собственная противница, не скажу, чтобы самая сильная из всех, боровшихся со мной. Но я совершенно определённо могу сказать, что из всей троицы эта "племянница" была самой нелюбимой лично у меня. Ко мне милая девушка испытывала совершенно аналогичные чувства, чем, видимо, и объяснялся её к моей скромной персоне постоянный интерес: что бы я ни делала - в том, своём Египте, а не в это жалкой пародии - она каким-то непостижимым образом оказывалась где-то поблизости, всегда готовая подставить мне руку. Разве что только для того, чтобы посильнее мокнуть меня в ту лужу, в которую я имела несчастье попасть...
– Долгих тебе лет и послушных рабов, Вечная Кошка, - мило улыбнулась Таи, и в следующий момент я едва не оказалась на земле, что и случилось бы, пропусти я её удар. Однако моя плеть пела громче её длинных узких мечей-когтей.
– А тебе хороших травматологов, племянница, - оскалилась я и, распластавшись в воздухе, совершила в процессе полёта в горизонтальном положении несколько оборотов, распорола её плечо, угодив как раз в промежуток между налокотниками и наплечниками её панциря.
Таи глухо зарычала, отвлекая меня от непосредственных действий, за что моя плата оказалась не меньшей: едва только мои лапы - лапы огромной кошки - соприкоснулись с утоптанным снегом у ступеней, как острая боль обожгла плечо, и откуда-то слева из-под моего брюха выскочил с диким мяуканьем Сфинкс, стрелой исчезнувший где-то наверху. Мои глаза соприкоснулись с глазами Хен. Шакал подмигнула мне, но и сама оказалась под ударом своей сестрички. Прочные, достаточно пластичные доспехи Уаджет, точно сраставшиеся с её кожей, защитили её от удара "звезды" Хен - достаточно крупного шара, полностью состоящего из десятка скреплённых по середине одинаковых лезвий. Хен отскочила в сторону Таи, довольно быстро пришедшей в себя, а Уаджет была сшиблена с ног стремительным броском вперёд Сакх. Я только успела ответить на два следующих удара, полетевших на меня с разных сторон, и краем глаза заметила бездыханное тело таксиста, распластавшееся у самых ступеней лицом вниз. "Марселла!" - отреагировал мой мозг быстрее меня, и возле Романа буквально из ничего выпрыгнула моя кошка, тащившая в зубах шкирку упирающегося полульва. "Не хощу, не хощу, не хощу-у-у-у!" - надсадно выл он, но было уже поздно: мы, кошки, не имеем привычки отпускать свою добычу. На какое-то время за моего провожатого можно было не волноваться...
У меня оказалось время единственно на то, чтобы подумать об этом. А потом меня захлестнул с хвостом тот водоворот тел, что образовался здесь, у самого подножия храма вечности, веками восславлявшего имя Осириса. Наверное, издалека мы пятеро напоминали крепко перепутавшийся и постоянно копошащийся клубок змей. Но издалека мы этого не видели - нам хватало того, что мы видели прямо перед носом: ненависть и смерть на остриях оружия. Да, боги тоже умирают, и тогда у меня был реальный шанс в этом убедиться. А я не люблю, когда на меня смотрят не с обожанием в очах!.. "Если мы выберемся, - прошептала у меня в мозгу Уаджет, с протяжным стоном выгадывая и нанося свой очередной удар, - я поцелую в место пониже спины у статуи Анубиса..." Я громогласно расхохоталась, заставив отшатнуться от неожиданности слишком близко подобравшуюся ко мне Таи. В довершении эффекта я щёлкнула у неё прямо перед носом зубами и получила сильный толчок в бок. Именно в тот момент наш так старательно перепутанный клубок распался, а я, в свою очередь, больно ударилась спиной о ступени, от этой боли, мгновенно захлестнувшей с головой, обратившись обратно в женщину и замерев ненадолго. На меня с двух сторон надвигались Сакх и Таи, выбравшие меня первой в очереди на выбывание. Не годится - я ещё не всех соблазнила - придётся царапать глаза...
– Плеть, берегись!
– выкрикнула довольно ясным голосом Уаджет, точно и не её секунду назад с наслаждением валяли по разворошённому снегу, нанося удар за ударом.
А потом прогремел выстрел. Не знаю, что заставило меня так оцепенеть, но я замерла напрочь, тупо глядя на отскочивших в разные стороны шакалов.
– Так их, так! Ошопенно вон ту, рыжую, она мне на хвошт наштупила, когда я хотел было кошнутьшя её ножки, штобы... Маршелла, а што ты так шмотришь?! Кошнутьшя - штобы отодвинуть её в шторону, а не то, што ты тумаешь там шебе...
– Всем оставаться на своих местах!
– охрипшим, скорее от волнения, голосом выкрикнул Роман, не меняя своего выгодного положения лёжа на животе, и снова прицелился в не менее чем я, оцепеневших тройняшек.
– Стоять, я сказал - давно не стрелял, могу не попасть!
– Да я из него кишки выверну...
– кинулась было к нему Сакх, но Хен предусмотрительно удержала её за локоть, истинно животным чутьём понимая, что пистолет в руках таксиста, даже если она сделает хоть несколько движений, всё равно попадёт по цели.
– И это всё, на что способны великие богини - защищаться спинами своих рабов?
– прорычала Таи, до сих пор с трудом веря в своё поражение. Мы с Уаджет переглянулись, и я ответила:
– Ты забыла, милая племянница (не помню, правда, какая из многочисленных), что боги для того и боги, чтобы делать свои дела руками чужих... Роман!
– я оглянулась на таксиста, одновременно не упуская из виду и троицу шакалов, и медленно сжимая в ладони рукоять любимой плети.
– Одну секунду, мой генерал, - хмуро ответил Роман, и взгляд его в тот момент не обещал совершенно ничего хорошего тому, кто был у него на прицеле...
– Уходим, - тихо, но внятно произнесла Хен, обращаясь ко всё ещё пышущей гневом Сакх, и спустя какую-то долю секунды после этого снова прогремел выстрел.
Не знаю, чего вдруг так испугались эти трое шакалов, но когда оглушающий отзвук утих, на месте девиц мы обнаружили только три зависшие в воздухе пули, намертво вмёрзшие в тоненькую, но довольно прочную пластину, выросшую на их пути.
– Довольно!
– раздался над нашими головами гулкий голос Сетухотепа, точно он говорил, поднеся к губам керамическую трубу. Над ступенями храма возник конусовидный вихрь, в какой-то момент резко остановившийся и переросший в красивую в широких белоснежных одеждах фигуру жреца Сета.
– Никому нельзя доверять, всё нужно делать самому, как будто у меня других забот нет...
– А какие у тебя могут быть заботы, раб, поливать миртовым маслом статую Сета?
– скривила тонкие чётко очерченные губы маленькая бродяжка, и в этом движении было столько от той, кто сейчас был заключён в эту жалкую оболочку, что это оскорбило Сетухотепа не меньше, чем если бы слова эти были произнесены устами самого фараона. Жрец даже не заметил меня, по-прежнему возлежащую на лопатках практически у его ног, и обратил на Уаджет полыхнувший ярко синим взор. Вот и прекрасно, я им мешать не собираюсь, лень...