Танцующая на углях
Шрифт:
– Эй, раб, так Сенухет уже знает о моём воскрешении?
– не стала я поднимать брови в удивлении.
– А разве ты умерла?
– поднял на меня глаза египтянин, и в них я увидела такую насмешливую искорку, что едва сдержалась: наверное, таксист просто почувствовал и удержал меня на месте.
– Ой, ну ладно, тебе ещё жить да жить - зачем заранее портить твои нервы, - вздохнула Уаджет и в один миг поймала взгляд Амхора: тот дёрнулся было под светом вертикальных щёлочек, раскрывшихся в зрачках богини-змеи, но уже был пойман на крючок: - Смотри и отвечай, не понимая и не думая! Обращаю тебя в камень волей своей! Кто твой господин?
–
– Его великий хозяин, красноголовый Сет, приказал ему сделать так, чтобы Осирис поссорился с Уаджет, ему не нужен был действенным бог подземного царства. А когда в Египте появилась богиня, Сет приказал ему не какое-то время отвлечь её от храма, чтобы Сет смог что-то возродить из Горящего Песка, на время вселившись в тело Сетухотепа...
– Песчаные женщины-шакалы, - прошептала я, едва раздвигая губы: у них тоже очень хороших слух, а, судя по всему, они уже здесь, раз этот олух следил за нами... Кстати, зачем он следил за нами?
– Зачем твой хозяин послал тебя следить за нами?
– точно прочитав мои мысли, произнесла Уаджет, сдвинув брови (а, может, и вправду прочитала - она это делать научилась, в отличие от меня, неуча), выглядело это слегка комично, если вспомнить её "сосуд".
– Он хотел, чтобы я попался вам на глаза и направил точно в храм. Он там ждёт.
– А точнее, они, - вздохнула я и подняла ресницы на Уаджет: - Ты его возьмёшь себе?
– А что, ты хочешь пополнить свои запасы?
– насмешливо подняла на меня взор богиня.
– Брось, Плеть, не зря же рядом с тобой этот мужчина - ты постоянно пополняешь свои запасы энергии...
– Это как это?
– захлопал огромными глазищами Роман.
– Я что...
Он не успел закончить фразу (впрочем, это я выставляю это в таком свете: фразу-то он закончил, но я сделала вид, что для моего слуха его голос потонул в глухом звуке падения), когда воздух рассекло нечто тяжёлое и с протяжным стоном упало к нашим ногам. По синим крыльям, раскинувшимся в разные стороны, и торчащему вверх хвосту в неведомом существе был распознан наш скиталец и вечно страдающий за правду мохнатый друг. Простонав что-то несущественное, ровно как и неразборчивое, хвостатое существо ткнулось мордой в снег и замерло там, глубоко вдыхая, видимо, долгожданный воздух.
– Ты откуда, хвостатое, в таком разбитом состоянии - Марселла интересуется!
– поднял бровь Роман, выпуская на землю кошку. Сфинкс приподнял морду, снова в бессилии уронил её и, промычав ответ, кисточкой хвоста указал в сторону храма. Мы плавно, с достоинством подняли туда головы и замерли.
– Ого, - присвистнул таксист.
– И я даже знаю, кто это сделал, - прищурилась я и передёрнула плечами: старые шрамы, мой друг, всегда ноют в предчувствии опасности, а мои шрамы у меня же под кожей... Как глубоко он смог в меня проникнуть, что я чувствую приближение даже его рабов... Шакал!
– Ты её знаешь?
– скосилась на меня Уаджет, её губы, раскрывшись при произнесении вопроса, дали возможность увидеть тонкий раздвоенный язык, точно тонкий язык пламени. Не дай боги кому-нибудь в нём гореть...
– Тогда ты нас познакомишь...
– А кто там?
– вытянул шею Роман. Он хотел было проявить благородство, под укоризненным взором Марселлы наклонившись к её любимому существу и осторожно взявшись за края его крыльев. Полулев немедленно почувствовал свою выгоду и застонал, молчаливо призывая быть "аккуратнее". Таксист поморщился, отдёрнув руки, и Сфинкс снова оказался носом в снегу.
– Так кто это, м?
– я ответила ему более чем красноречивым взором, и он, издав протяжный стон сожаления, сжал кулаки.
– Так вас тут много знакомых!
– неизвестно чему обрадовалась Уаджет, и в её глазах мелькнули недобрые искорки. Так кто там на кого охотится?..
Алое, точно капли драгоценной крови богов, пламя, полыхавшее над крышей храма, взметнулось ввысь так стремительно, что снег под нашими ногами точно обагрился этой кровью по локоть. Красный отсвет упал на наши лица, раскрасив их точно красками, как маска аборигенов; столб нереального пламени в одно мгновение свился в тонкую вертикальную спираль, вытянувшись ввысь ещё сильнее, качнулся, точно подрубленное деревце, и, резко выгнувшись дугой, своим навершием канул вниз, упав на чью-то едва видневшуюся фигуру, стоявшую на ступенях храма. Свет вспыхнул ещё ярче, взметнувшись на этот раз рыжими языками-иглами, и пламя погасло, оставляя от себя только скромное упоминание - маленькие огоньки, запылавшие на вытянутых ладонях той, об чьё имя мне вообще не хотелось марать язык.
– Люба, - фыркнул Роман, и в тот же миг маленькие огоньки на ладонях девушки сверкнули в нашем направлении и протянулись тонкими нитями в нашу сторону, при приближении обросшие толстым слоем энергии. Ещё миг: мы резко стремимся в разные стороны, уходя от удара, я в последний момент вспоминаю о Романе, и краем глаза успеваю заметить, как он ловко уворачивается и падает в снег. Надо же, не многим людям удаётся уйти от "подарка Сета", а этот... Уже в следующее мгновение над нашими головами раздаётся злобный смех, и мы одним единым махом оказываемся близ ступеней храма.
– Плеть!
– хрипло кричит девчушка-Уаджет, я резко вскидываю голову, протягивая руку, и с наслаждением ощущаю в своей ладони тугую рукоять любимого оружия. Наконец-то хоть кто-то действенный! А если эта мохнатая макака с крыльями...
– Эй вы, богини, хорошо ли вам двоим на одного Ромочку?! Может, ему помочь?
– Я тебе сейчас сам помогу, припадочная...
– сквозь зубы прорычал Роман, и в ответ услышал только искренний девичий смех. А после этого что-то со свистом рассекло воздух над нашими головами, и Роман вынужденно пригнул голову, обхватив её руками для лучшей защиты. Когда он снова поднял лицо на ступени, где буквально только что стояла любимая на это время игрушка рыжеволосого ужаса, глазам его предстал только огромный пульсирующий шар, который таял в морозной вязи перед храмом, а из недр его доносился всё больше угасающий хохот.
– Не очень-то она общительная, - скептически покачала головой Уаджет, упирая по-детски маленькие кулачки в бока, а уже в следующий момент её грязная рубаха попрошайки преобразилась в позолоченные чёрные доспехи, похожие на змеиную шкуру, но личину бродяжки она не скинула, видимо, рассчитывая на снисхождение... Ха, самой смешно - снисхождение от дочерей Сета? Это всё влияние Питера - культурной столицы России - я научилась шутить! Кто бы знал: богиня разрушения стала ещё и шутницей - не слишком ли опасное сочетание?..