Танцующая на углях
Шрифт:
– Ты уже тут?
– хмуро глянул на меня Роман, преодолев опасный участок: - Нигде от тебя не скроешься... Так вот почему говорят, что боги вездесущи! Угораздило же испробовать это на своей шкуре... Эй, ты в какую сторону?
– он рванул с места и на ходу уцепил меня под руку.
– Вот, што жнащит шпорить ш богом!
– наставительно поднял лапу вверх полулев, остановившись прямо напротив толпы, что была надёжно отделена от него проломом в земле.
– Эй вы, неущи! Жнайте, што виликий Шфиинкш вон ш той крашивой девушкой! Бойтешь меня, бойтешь! Яшно вам?! Яшно... Ой!
– не подумав о том, что после такого отпора от "колдуньи" благословенным египтянам было уже далеко всё равно, что там за зверь разговаривает, Сфинкс
– Ну, вы! Шмотрите, куда... Мама!.. Маршелла (ой!), скорее уходим! Наш тут не понимают. Ай!.. Я ишчё верну-у-ушь!!!.. Потом, попожже, ешли жахощу... Мама!
– Слава богам, её тут нет. Иначе бы умерла со стыда, глядя на своё чадо...
– Как ты жештока! Нет, штобы пожалеть, утешить... Эй, вы куда?..
– полулев замахал в воздухе крылышками, нагоняя нас. Марселла вслед за ним бежала широкими прыжками.
Через некоторое время мы вышли на главную улицу, ведущую как раз в сторону храма Осириса. Ещё издалека я услышала надсадный собачий лай, изредка перемежавшийся с противным кашляющим смехом гиен, и у меня мурашки пошли по телу от этих звуков. Всё-таки сильно тогда Сет проник в меня, если я и сейчас ощущаю, как...
– Дяденька! Дяденька, дайте монетку на хлеб, а, дяденька!..
– послышался откуда-то снизу нежный девчоночий голосок. Я, только опустив голову, смогла понять, откуда он доносится: прямо перед таксистом, умело преграждая ему дорогу, скакала маленькая девчонка, едва мне до пояса ростом, смуглая, черноволосая, с выгоревшей макушкой и такими огромными жёлто-карими глазами, что в них, казалось, Мир мог поместиться!.. Попрошайка?.. Роман безуспешно пытался обойти её, чтобы никаким образом не обидеть лишним движением, но ловкая бродяжка всякий раз оказывалась как раз там, куда хотел ступить Роман, сопровождая свои действия непрестанным нытьём: - Дяденька, ну пожалуйста, ну дай монетку, ну что тебе, жалко, да? Ну дай! Всего-то одну монетку сироте на хлеб! Дяденька, всю жизнь за тебя Осириса молить буду!..
– Да нет, нет у меня монетки, шпана малолетняя, нет! И нечего меня за штаны хватать - у самого единственные! Да моли ты хоть Хари Кришну, только за кого-нибудь другого! Да что же это такое, я её сейчас укушу!
– безуспешно пытался проскочить мимо несчастный Роман, покраснев от негодования. Я его понимала: сама в его Питере сколько раз попадала...
– Дяденька, не обманывай сироту! Дай монетку, иначе не отстану! Дай монетку!
– Ах, так ты уже условия ставишь, шантажистка без порток?! Щаз-з, ага, последнее сниму и отдам!
– Поги мои, какая же она хорошенькая, шкажи, Маршелла! Эштела, а давай её ш шобой вожмём?
– Бери. Только сам понесёшь её в кармане - мне тяжести вредны, даже если они состоят из кожи и костей, - задумчиво промычала я, оглядывая тоненькую фигурку в непомерно большой рубахе.
– Помнится, раньше эти кости были длиннее, да и волосы не такие грязные... Неужели все нормальные образы к твоему времени уже разобрали, обделили бедную?
– Сфинкс и Марселла в недоумении уставились на босоногую девчонку, силясь обнаружить в ней то, что смогла углядеть я. Роман подпрыгнул ещё раз, заметил нашу общую заинтересованность и тоже воззрился на бродяжку. Та прекратила свои выкрутасы, встала на месте, широко улыбаясь и упирая кулачки в щуплые бока, а потом обвела нас взглядом и залилась таким счастливым смехом, что мне даже завидно стало. Я покачала головой, поражаясь своей догадке, а потом оглядела себя с ног до головы и залилась смехом на пару с ней.
– Спелись, - констатировал Роман, тоже уперев руки в бока, и закивал каким-то своим мыслям.
– Не говори, - нахмурился по-прежнему не понимающий причины нашей обоюдной радости Сфинкс; Марселла с интересом приблизилась к новому существу в нашей и без того сумасшедшей компании и принюхалась к подолу её запылённой рубахи. Сделав один вдох, она моментально отскочила от девчонки в мою сторону и вздыбила шерсть.
– Хм, ну вот, опять, - сдвинула бровки бродяжка и хмуро взглянула на меня: - Они почему-то всегда только тебя любили, я для них вечно была чем-то вредным для пищеварения... Послушай, а что если нам с тобой поменяться могуществом, это поможет?
– Не думаю, что тебе это так необходимо, - пожала я плечами, - хотя я могу похлопотать у Исиды, она должна быть в курсе. А если тебя интересует моё мнение, то это тебе и не нужно: у них блохи, и от них много шерсти остаётся на одежде, а я знаю, как сильно ты любишь всё гладкое и чистое.
– Эй-эй, Плеть, потише, иначе я пройдусь по твоим привычкам, а это гораздо страшнее, не боишься кого-нибудь привести в шоковое состояние, когда душа из тела незапланированно выйдет?.. К тому же, я здесь совершенно не за этим, ты знаешь...
– Знаю, - мгновенно посерьёзнела я.
– Hetepheres pheu tuvey asijo minufaroj, Wadjet...
– Nai, ghin mejonu pheu tu, Ajar...
– вскинув глаза на меня, откликнулась богиня из своего сосуда.
– Уаджет?!
– вытаращил на меня глаза Сфинкс и схватился за сердце: - А пошимпатишнее облик она могла выпрать?! Я же говорил, што она так и оштанетшя на вшю жижнь бошоногой пигалицей! Поги мои, поги, кому рашшкажать - не поверят...
– Ты это имела в виду?
– нахмурилась Уаджет, мазнула взором по полульву и едва уловимо мотнула в воздухе пальцем. Из воздуха позади Сфинкса в один миг выросла очковая кобра, вставшая в половину роста перед ним и раздувшая с шипением капюшон. Сфинкс медленно оглянулся назад, совершенно отчётливо икнул и, глупо оскалившись, с такой прытью рванул в воздух, что прыгнувшая следом кобра, даже распластавшись во весь рост, так и не смогла до него дотянуться.
– М-да, иногда ты тоже права, Плеть, чтобы потом после твоего дара мне каждая такая тварь высказывала прямо в глаза...
– Извините, может, я чего-то не совсем понимаю - это от перегрева на жаре вашей родины, - ехидно заметил Роман, - но у вас все боги вот так побираются по городам или отдельные индивиды?
– Кто твой мужчина?
– с интересом оглядев его, девчушка с далеко не детской искоркой в глазах обратилась ко мне.
– Я его не знаю, но узнаю ещё...
– И не штыдно тепе, Уаджет!
– укоризненно покачал головой Сфинкс, зависая на безопасном расстоянии от богини-змеи.
– У тепя уже, кажетшя, дощь, и, кажетшя, не одна... А ты вшё зашматриваешься на чужих молодых людей...
– Кажется, тебе, разговорчивая ошибка Исиды, я слова не давала, - предупреждающе сверкнула я кошачьими глазами.
– Тем более, у тебя уже устаревшие сведения: не только дочь, но и сын...
– Спасибо, Плеть, за заботу, но я и сама могу справиться, - благодарно кивнула Уаджет и сделала одно неуловимое движение в воздухе пальцами.
– Я как раз разработала новую модель защитников, и мне крайне необходимо было её проверить хоть на ком-то. Очень рада, что доброволец всё-таки есть, - она выразительно подняла брови, и полулев, точно хвостом чуя, взмыл выше над нашими головами, с подозрением скосившись в нашу сторону. Правда, продолжения он ждал зря: Уаджет, довольная собой, заложила руки за спину, широко улыбаясь ему, а мы уже могли лицезреть кару хвостатого сказочника. Сфинкс обратил на наши взоры внимание и медленно, никуда не торопясь, повернул голову немного влево. Прямо за его спиной, извиваясь в воздухе кольцами, висела, кажется, та же самая очковая кобра, неторопливо вспарывая воздух тоненькими разноцветными крылышками. Кровожадно оскалив зубы, милое создание показало полульву язык и... сорвалось с места с такой прытью, что у меня голова закружилась от резкой смены положений в пространстве!