Танцующая при луне

Стюарт Энн

Но Фрэнсис проявил неожиданное упорство. Ему нравилось отказывать ей хотя бы потому, что он знал, насколько это раздражает супругу. Когда ей все-таки удавалось завлечь его, он проявлял в сексуальных фантазиях недюжинную изобретательность. И если порой при этом не обходилось без боли, она ничуть не возражала. На взгляд Делайлы, не было ничего более скучного, чем обычное совокупление.

Однако в последнее время она все чаще приходила к мысли, что Фрэнсис не стоил потраченных на него усилий. Конечно, выглядел он на редкость привлекательно, но Габриэль Дарем по-своему

был куда интереснее. Особой пикантности ситуации добавляло и то обстоятельство, что он ее на дух не переносил.

Вдобавок он был необычайно, почти до отвращения силен. Делайла любила наблюдать за ним — когда тайком, когда открыто. У Габриэля было тело наемного рабочего. Золотистая от загара кожа его контрастировала с молочной белизной тела Фрэнсиса. И под этой золотистой кожей рельефно прорисовывалась мускулатура. Должно быть, ему ничего не стоило разорвать пополам такого слабака, как Фрэнсис... и в считаные секунды сокрушить саму Делайлу.

Мысль об этом буквально сводила ее с ума. За свою жизнь Делайла успела переспать с таким количеством мужчин, что уже давно потеряла им счет. В какой-то момент она предпочла сосредоточиться на представителях низших классов. Начала она с лакеев, после чего переключилась на конюхов и простых работников с улицы. Делайла не брезговала трубочистами, которые были вдвое младше и вдвое меньше ее. Она отдала дань ворам и солдатам, не пренебрегая порой и женщинами. Она ценила в партнере силу. Почти так же сильно, как любила слабость.

Если бы Фрэнсис научился контролировать себя, им бы не пришлось отправляться в это изгнание. Если бы тот проклятый мальчишка не умер, они так бы и жили в Лондоне, наслаждаясь плодами цивилизации, а не торчали бы в глуши Йоркшира.

Детям и раньше случалось умирать. Однако существовала большая разница между бездомным оборванцем и сыном уважаемого лавочника. А торговцы полны буржуазных предрассудков. И ладно бы у лавочника не было других детей! Так нет же, поднять такой шум по поводу гибели одного из своих многочисленных отпрысков... тем более что Фрэнсис предлагал за молчание весьма солидную сумму.

Впрочем, был в этом изгнании и один светлый момент. Габриэль Дарем покинул Лондон годом раньше — до того, как Чилтоны успели наладить с ним более интимное знакомство. Поскольку самим им понадобилось уехать из Лондона как можно дальше, Хернвуд в Северном Йоркшире представлялся подходящим местом. Здесь они могли переждать последствия скандала и возобновить знакомство с признанным экспертом по вопросам тайных религий. Если бы не Габриэль Дарем с его исследованиями, посвященными друидам Британских островов, Фрэнсис и Делайла могли так и не осознать своего истинного предназначения в этой жизни.

Габриэль отвергал любые попытки наладить с ним добрососедские отношения, однако Делайла была из тех, кого трудности только заводили. И вопрос состоял лишь в том, кто из Чилтонов первым уложит его в постель.

В Лондоне Габриэль Дарем считался человеком невероятных сексуальных аппетитов и столь же невероятного интеллекта. Говорили, что он совершенно не обременен традиционной моралью. Не исключено поэтому, что слухи о

его происхождении соответствовали действительности: любыми нормами приличия он пренебрегал с царственным высокомерием.

Но в один прекрасный день он исчез, оставив своих знакомых, любовниц, карточных партнеров и кредиторов в полном неведении относительно своего местопребывания. Лишь по счастливой случайности Фрэнсису удалось узнать, что Габриэль вернулся в Йоркшир — туда, куда зарекся возвращаться раз и навсегда.

По счастливой же случайности поблизости оказалось одно из их поместий. В нем-то Фрэнсис с Делайлой и обрели приют, когда обстоятельства вынудили их покинуть удобный особняк в Гайд-парке. Знак богов, сказал тогда Фрэнсис, хотя ни один из них не смог бы с уверенностью определить, каким именно богам они поклонялись.

Очевидно только, что бог их жаждал крови и безоговорочного подчинения — как, впрочем, и сами Чилтоны. Не исключено, с усмешкой подумала Делайла, что в своих ритуалах они поклонялись самим себе. Эта мысль развеселила ее, и она рассмеялась.

Первый признак безумия, дорогая, — насмешливо протянул Фрэнсис. Он стоял в дверном проеме, одетый в нежно-розовый атласный костюм. Белокурые локоны его волной ниспадали на плечи.

Делайла самодовольно улыбнулась в ответ.

Знаешь, дорогой, при дворе твой наряд смотрелся бы просто шикарно. Здесь же он выглядит невероятно комично.

Он отвесил ей поклон.

Всегда рад позабавить тебя, моя прелесть. Подозреваю, однако, когда я вошел, ты хихикала вовсе не над моим костюмом. Странно слышать такой милый девичий смех из такой старой иссохшей души.

Делайла окинула взглядом свою безупречно нежную кожу.

До тех пор, пока старой и иссохшей остается только моя душа, я могу быть вполне спокойна, — промурлыкала она. — Но чему я обязана столь ранним визитом? Надеюсь, ты пришел не для того, чтобы мучить меня тошнотворными попытками зачать наследника?

Я и не знал, что ты находишь мое внимание таким навязчивым, детка.

Твои попытки заниматься традиционным сексом утомительны до безобразия. Если что меня и заводит, так это твои творческие... изыскания.

Тонкие губы Фрэнсиса изогнулись в холодной усмешке.

Всегда рад услужить, мое сокровище. Но сейчас меня интересуют вовсе не вопросы зачатия. У нас проблема.

Вот как? Думаю, мы сможем без труда решить ее. Ты же у нас такой изобретательный!

Этот болван Дарем увез свою семейку в Лондон, даже не потрудившись предупредить меня.

Да как он посмел? — Делайла, забыв о своем отражении в зеркале, в смятении повернулась к мужу.

Увы, ему не пришло в голову посоветоваться с нами, — с иронией заметил Чилтон. — Хотелось бы верить, что злой рок перестанет наконец преследовать нас. Надо же было случиться такому как раз сейчас, когда дела пошли более чем удачно.

Как я понимаю, своих невероятно глупых деток он забрал с собой?

Стал бы я жаловаться, если бы они остались в поместье? Скучная, невинная мисс Эдвина Дарем находится теперь в Лондоне, где ей ничего не угрожает. Что ж, придется найти ей замену.