Танцующая при луне

Стюарт Энн

Прошу прощения, — вмешалась Лиззи, не желая дольше слушать эту перебранку, — но мне нужно... — Она осеклась на полуслове. — Брат Павел?

Да, дитя мое, — ответил из тени дружелюбный голос.

Холодок пробежал по ее спине.

Кто вы такие? — спросила она приглушенным тоном.

Боже, как невежливо с нашей стороны! — произнес брат Павел. Тут же в очаге вспыхнул яркий огонь, озаривший фигуры двух мужчин.

Оба были облачены в длинные белые одеяния, и на ум Лиззи тут же пришли обрывки историй о друидах с их белыми балахонами,

длинными бородами и человеческими жертвоприношениями. Только чудом она вновь не ударилась в панику.

Так вы друиды? — спросила Лиззи, готовая уже обратиться в бегство.

Конечно, нет. Я — брат Септимус, а он — брат Павел. Мы — монахи-цистерианцы, прикрепленные к этому аббатству.

Но ведь аббатство разрушено. И монахи давно умерли, — беспомощно пролепетала Лиззи.

Ясное дело, — хмуро заметил брат Септимус. — Я же не сказал, что мы живые. Мы привязаны к этому месту и не можем покинуть его. Мы с братом Павлом — призраки, дитя мое, а не друиды.

Выбор у нее простой, подумала Лиззи. Она может рухнуть в обморок или с визгом помчаться вниз по лестнице, почти наверняка сломав себе по пути шею. Но лучше ей постараться успокоиться и принять все как есть. Она вздохнула, пытаясь собраться с духом.

Зачем тебе Габриэль, дитя мое? — спросил брат Павел с дружелюбной улыбкой. Лицо его сияло чистотой и невинностью, а лысину окружало колечко седых волос.

Ты слишком невинен, брат, — пробормотал Септимус.

Тебе должно быть стыдно за себя, — сухо заявил Павел — Разве не видно, что это хорошая девушка? Она бы ни за что не пришла сюда, если бы не крайняя нужда Что случилось, дитя мое?

Джейн, сестра Габриэля... Она исчезла. Я боюсь, что ее могли похитить друиды. — Было чистым безумием признаваться в своих страхах призраку, но Лиззи это не остановило.

Мы знаем, кто такая Джейн, — снисходительно заметил Септимус. — Мы знаем все о Габриэле, а значит, знаем и про тебя. Не нужно беспокоиться за Джейн. Я уверен, она в полном порядке. В отличие от некоторых, ей хорошо известно, что такое приличное поведение.

Довольно, брат Септимус, — заметил недовольным тоном брат Павел. — Разве не видишь, в каком она расстройстве? Нужно помочь ей найти Габриэля.

Мы не можем ей в этом помочь, — возразил второй монах. — Габриэль покинул земли аббатства, и мы не в силах последовать за ним.

Мы знаем, куда он направился, и можем указать ей путь.

Весьма неразумно с твоей стороны. Ты что, хочешь направить ее в это логово разврата?

А что ты предлагаешь? Сидеть сложа руки? — с иронией поинтересовался брат Павел.

Брат Септимус испустил тяжкий вздох.

Мы не сможем пойти с ней, чтобы защитить ее. Девушке предстоит одной сойти в долину соблазнов.

Там будет Габриэль, — напомнил брат Павел. — Он за ней присмотрит.

Вряд ли от него будет особый толк, — хмыкнул Септимус.

Просто скажите мне, где он, — умоляющим тоном заметила Лиззи. — Я сама найду его.

Боюсь, детка, что

он направился в Арундел, — произнес брат Павел с извиняющейся улыбкой. — Я уверен, что он сделал это из лучших побуждений, и все же Арундел — не место для приличной молодой девицы.

Что такое Арундел? — спросила Лиззи, томимая недобрым предчувствием.

Жилище лорда и леди Чилтонов. Обитель оргий, разврата, пьянства, лени и зла, — нараспев произнес брат Павел. — По крайней мере, так мне говорили. Сами-то мы не способны покинуть земли аббатства.

Сказано это было с ноткой сожаления, как если бы его огорчал тот факт, что он не может лично понаблюдать за этими нераскаявшимися грешниками.

Где он находится? Туда нужно ехать верхом? — Лиззи постаралась сдержать дрожь в голосе. Мысль о том, что ей придется вновь карабкаться на спину Мэриголд, не вызвала в ней ничего, кроме отвращения. Но ради Джейн она готова была на все.

Она может добраться туда и пешком, — с некоторой неохотой произнес брат Септимус. — Как Габриэль.

Но что, если он... что, если он успел забыться? — с тревогой спросил брат Павел. — Кутит там с дружками и ни о чем уже не думает?

Мы можем лишь молиться за него, — пробормотал брат Септимус.

Он слегка приблизился к ней, и Лиззи вдруг заметила, что он не шагает, а как бы парит над землей: подол его рясы слегка покачивался в воздухе.

Брат Павел проводит тебя до границ аббатства. Дальше ты пойдешь сама. Тем временем я постараюсь узнать, что случилось с нашей дорогой Джейн. Это благочестивая, порядочная девушка, и мне нестерпимо думать, что она могла попасть в беду.

Сказано это было тоном, который выдавал соления брата Септимуса в безусловной порядочности самой Лиззи, однако она решила, что ей это померещилось.

Спускаться по лестнице вслед за коренастой фигурой брата Павла оказалось гораздо легче, чем нащупывать путь в полной тьме. От светлых одежд монаха исходило еле уловимое свечение, так что Лиззи чувствовала себя вполне уверенно.

Ветер яростно трепал листья у нее над головой, и Лиззи поплотнее закуталась в шаль, следуя за братом Павлом по извилистой тропинке, которая вывела их в конце концов к полю. Монах остановился у невысокой каменной ограды, служившей границей участка. Призрачное лицо его выглядело немного печальным.

Я был бы рад пойти с тобой дальше, — сказал он, — но мы не в силах покинуть пределов аббатства.

Почему? Вы наказаны за какой-то грех? — не удержалась от вопроса Лиззи, хоть и знала, что надо спешить.

Грех? Господь с тобой! Думаю, брат Септимус и вовсе безгрешен, если не считать непомерной гордыни. Да еще привычки осуждать всех и вся. Не говоря уже о такой малоприятной черте, как... — Он оборвал себя на полуслове. — Словом, кто из нас без греха? Мы были не хуже прочих и лучше многих. Не наша вина, что мы попали сюда. Но раз уж мы здесь, нужно исполнять свой долг. Вряд ли тебе доведется еще раз увидеть нас.