Танцующая при луне
Шрифт:
А если проиграешь? Не вижу, какую пользу я мог бы извлечь из собственного выигрыша.
Фрэнсис улыбнулся, обнажив острые белые зубки.
Я знаю, ты тревожишься сейчас из-за своих близких. Было бы глупо отрицать это: подобно жрецам древности, ты считаешь себя ответственным за свою семью и свои владения. И ты сейчас переживаешь из-за того, что с ними может что-то случиться. Я мог бы гарантировать безопасность твоих близких.
Вот как? — поинтересовался Габриэль с полным спокойствием. — Ты что, строил какие- то планы в отношении моей семьи?
Нет,
Нет, не обращал. — Габриэль перетасовал карты. Была его очередь сдавать, а слишком большое самодовольство Фрэнсиса мешало понять, какое преимущество это давало его противнику. Ему бы и в голову не пришло, что джентльмен вроде Габриэля способен мошенничать в карточной игре. При всем своем цинизме Фрэнсис бывал порой на редкость наивен.
Габриэль не остановился бы ни перед чем, чтобы защитить своих близких. Он мог солгать, убить, смошенничать в карты. Особенно в том случае, когда противником его был такой никчемный ублюдок, как Фрэнсис Чилтон.
Фрэнсис успел заслужить его презрение вовсе не тем, что предпочитал партнеров одного с собой пола. Подобных вещей Габриэль успел насмотреться в монастыре, в котором провел пять долгих лет. И хотя сам он не участвовал в этих забавах, поклонники однополой любви не вызывали у него особой неприязни.
Просто Фрэнсис был злобным, опасным существом, которому нравилось мучить невинных и беззащитных. Вдобавок Габриэль чувствовал настоятельную потребность защищать тех, кто слабее. Особенно когда речь шла о его близких.
Если ты не замышляешь ничего дурного в отношении моей семьи и моих людей, с какой стати мне соглашаться на эту ставку? Мне от нее будет мало толку. — Он продолжал тасовать карты с беспечной небрежностью.
Ах, но тут ты ошибаешься. Вряд ли ты поверишь мне только потому, что я утверждаю, будто тебе нечего бояться. Как ни прискорбно, репутация моя не может считаться безупречной. Но если мы сыграем на безопасность твоей семьи, мне не останется ничего другого, кроме как покрыть свой карточный долг — как и подобает любому джентльмену.
Насчет этого у Габриэля были сильные сомнения. Впрочем, всегда оставалась слабая надежда, что Фрэнсис решит сдержать слово, и Габриэль не собирался пренебрегать подобным шансом. К тому же Фрэнсис тоже мог получить в итоге желаемое: чтобы обеспечить полную безопасность своим близким, Габриэлю не оставалось ничего другого, как только присоединиться к этим беспутным гулякам. И хотя при мысли об этом он чувствовал легкую тошноту, за свою жизнь он повидал и не такое — и ничего, уцелел.
Идет, — сказал он наконец, быстро сдавая карты с небрежным изяществом. Фрэнсис ни за что бы не догадался, что его противнику прекрасно известно, какие карты оказались у него на руках.
Взглянув на свои карты — обманчиво внушительную подборку, — Фрэнсис самодовольно ухмыльнулся.
Будь осторожнее, друг мой: я намерен выиграть и эту партию.
От намерений еще никому не становилось плохо, — пожал плечами Габриэль.
Позволь заверить тебя, что сестре твоей ровным счетом ничего не угрожает — и неважно, присоединишься ты к нам или нет. — Было в его голосе нечто такое, что немедленно приковало внимание Габриэля.
Рад слышать, — сказал он, пристально глядя на Чилтона.
Другое дело мисс Пенсхерст. Как быть с ней? Она тебе не родственница, к тому же и не жительница деревни.
Она племянница леди Элинор, — сказал Габриэль, умышленно делая неловкий ход.
А значит, не родня тебе по крови. — Улыбка Фрэнсиса стала еще заметнее. — Ее мы должны разыграть отдельно.
Габриэль опустил карты на стол рубашками вверх.
Терпеть не могу, когда меня используют, Фрэнсис. Мисс Пенсхерст должна получить те же гарантии, что и остальные.
Но почему, мальчик мой? Откуда такой интерес? Она всего лишь миловидна, а ее родословная, пусть и весьма почтенная, все-таки не сравнится с твоей. Вдобавок, насколько я мог понять, никому нет до нее особого дела. Так с чего бы такие переживания? Или ты решил забыть о своем воздержании в ее постели? Тут я тебя могу даже понять: рыжеволосые дамочки на редкость страстные особы, а в этой вдобавок чувствуется недюжинный темперамент.
Я чувствую себя ответственным за нее, вот и все. — Габриэль с видимым безразличием снова взял карты и сделал еще один неудачный ход.
Но ты же не беспокоишься из-за своей младшей сестры.
Она в Лондоне. Вдобавок у нее есть отец, который в состоянии присмотреть за ней.
Возможно. Но мне кажется, ты испытываешь склонность к маленькой мисс Пенсхерст. Мы могли бы обустроить все наилучшим образом. Пообщаешься с девушкой в темноте и без свидетелей — получишь свое, и дело с концом.
Ты просто псих, Фрэнсис, — мягко заметил он.
Однако искушение велико, не так ли? — улыбнулся тот в ответ. — Полагаю, я выиграл, — выложил он на стол карты.
Габриэль с безучастным выражением лица открыл свои.
Боюсь, что нет, мальчик мой, — передразнил он своего противника. — Не выиграл и не выиграешь. Никогда.
Фрэнсис с недоверием уставился на карты, а затем, к удивлению Габриэля, громко расхохотался.
Ты меня восхищаешь, Габриэль, — сказал он. — Готов признать, что ты выиграл эту партию, хотя ума не приложу, как тебе это удалось.
Намекаешь на то, что я смошенничал?
Что ты! Просто восхищаюсь твоей сообразительностью, которая ничуть не уступает моей собственной. Но скажи мне, пожалуйста, вот что: ты действительно питаешь к мисс Пенсхерст какие-то чувства? Ты хочешь ее?
Габриэль мысленно проклял его. Стоит ему признать свой интерес, и Фрэнсис получит долгожданное преимущество. Если же он начнет отрицать свои чувства, защитить Лиззи станет еще труднее.
Ты не ответил на вопрос, Габриэль. Так ты хочешь мисс Пенсхерст или нет?