Танцы на осколках
Шрифт:
— Любопытно, кем он был? — пробормотала служанка.
Мурка лишь подняла бровь и повернулась к наемнику:
— Покажи руку.
— Что? — отвлекся он от разглядывания кабинета.
— Давай, — Прежняя схватила его кисть и подняла повыше.
На сгибе локтя виднелся глубокий порез. Кровь тягучими каплями вытекала из раны и стекала под клепанную кожу наручей.
— Ерунда, — сморщился Брест. — Надо перетянуть и делов-то.
— Мда-а, и «делов-то», — протянула Мурка мрачно. — Это тебя одичалый подрал?
— Может быть, — пожал плечами наемник, — В пылу драки не заметил.
— Что-то случилось? — к ним поспешила служанка.
Завидев кровь, она, быстро смекнув что к чему, полезла в свой мешок и вытащила чистую тряпицу.
— Сейчас перевяжу, — суетливо пообещала она, но была остановлена твердой рукой воровки.
— Постой, — Прежняя порылась в котомке, извлекла свою известную банку с мазью и протянула служанке. — Тут осталось немного. Намажь все, что есть на рану, а уже потом перевязывай.
Милка кивнула: если ее мужчина ранен, она сделает все, чтобы помочь, даже послушается Мурку. Катерина, мрачно глядя на ловкие руки служанки молчала о том, что если рана нанесена когтями или зубами одичалого, то даже небольшая царапина может обернуться большой бедой. А Брест, дурак эдакий, еще и помалкивал про нее. Воровка понадеялась, что еще не поздно: мазь должна была сколько-то обеззаразить кровь. Но девушку не покидало нарастающее чувство тревоги, словно похожая ситуация уже была. И закончилось она не очень хорошо. «Дежавю», — вспомнила Катерина подходящее слово и отвернулась, чтобы не смотреть на угодливую служанку и сурового, но покорного сейчас Бреста. Что-то во всем этом было не правильно. Мурка решила не забивать себе голову разными переживаниями, а сосредоточиться на поисках эликсира.
Она вытащила карту и, бережно развернув ее, провела пальцем по бумаге, отслеживая свой маршрут. Все верно — троица была на месте. Поверх напечатанного давным-давно здания был накарябан чернилами кривой символ, в виде трех недорисованных окружностей. Мурка призадумалась: Истомир говорил, что эликсир должен быть красноватого цвета, но в школе вряд ли будет висеть указатель с надписью «Волшебный эликсир для чародея здесь». Придется обыскать здание и территорию рядом, причем управиться надо до темноты, иначе будет крайне тяжело продолжать поиски заветного пузырька, отбиваясь от толпы нежити.
***
Гера сидел и почесывал тяжелого кота за ухом, Василий дремал, тарахтя на коленях — сплошная идиллия, одним словом. Ведьма вытащила из загашника широкое блюдо и поставила его на стол:
— Глянем-кась, чавой-то там наши хлопцы делают.
Прежний придвинулся вперед, но животинку не стряхнул: он же не варвар, в самом деле, спящего кота с колен гнать. Баба Ежна сухими жилистыми руками подхватила питомца и пересадила на сундук.
— Давай-ка сам глянь, — махнула старуха парню на чашу, — Должно получиться, коли упражнялся.
Гера серьезно кивнул и, легко поднявшись, зачерпнул воды из кадушки ковшом и аккуратно вылил ее в пустое блюдо. Он оперся о края и склонился над чашей, на дне которой под слоем воды проглядывала голубая сказочная птица. Прежний нахмурился и сосредоточился и тут же получил подзатыльник:
— Я кому говорила, расслабиться надо, а не зенки пучить что есть сил. Дай мыслям течь свободно, отпусти думки-то свои, — ведьма стояла, уперев руки в бока.
— Дык это же труднее всего: не думать о чем-то, — стиснул зубы Гера.
— А кто сказал, что легко будет? Вы, молодежь, много через себя пропускаете, много в голове да сердце мусора всякого держите. А я тебе что баяла? Не думай о том, что расслабиться надо, а просто смотри на воду, дубина! — каркнула ведьма и отвесила второй подзатыльник.
Прежний сжался: рука у бабки была тяжелая.
«Смотреть на воду, просто смотреть на воду» — крутилось у парня в голове. Он пытался не думать, сделать так, как говорила ведьма, но в очередной раз он убедился, что, оказывается, чертовски тяжело просто взять и расслабиться. Как на грех в голову полезли разные мысли, сменяя картинки одну за другой. Он начал припоминать последние события.
Проснувшись, Гера сразу ощупал ноги — нигде ничего не болело. Переломанные кости были целы, а многочисленные порезы уже зажили. Вокруг было тихо: Катерина и остальные уже ушли, и только старуха сидела за пряжей, да на печи под боком развалился гигантских размеров кот, сразу определивший парня, как подушку и грелку. Позже бабка сказала, что Прежний понравился ее питомцу, а уж коли так, то и она не против, чтоб парень у нее харчевался — коту она своему доверяет. Василий не только облюбовал щуплого Геру, но и позволял себя гладить и даже чесать «пузико», как выразился сам Гера. Старуха, сначала опешив от такой фамильярности, после махнула рукой, но иногда Прежний замечал в ней ревнивые нотки. Васеньку своего бабка обожала пуще внучки.
Вылечив калеку не иначе как своей магией, Ежна присматривалась к парню по первости, но, заглянув к нему поглубже в душу, признала его неплохим парнем. А когда тот принялся помогать ей по хозяйству и предлагать всяческую помощь, сердце ведьмы окончательно дрогнуло, и она даже начала доверять ему некоторые свои секреты. О том, что парень может напакостить или недоброе замыслить прозорливая бабка сразу отмела — людей она ведала лучше Геры со своим даром.
Как парень окончательно поправился, бабка Ежна стала отправлять его в лес за тайными травами. Сама показала ему, как правильно разрыв-траву срезать; как сон-траву от молодой крушины отличить: одна в крепкий сон быка свалит, вторая наоборот спать не даст, из нужника не выпуская; показала, как дождаться и найти цвет папоротника — старуха начала обучать Прежнего всему помаленьку. Гера был старше ведьмы по годам, но парень понимал, что мудрость не зависит от прожитых лет. Он за свою долгую жизнь знал и ребенка с душой старика, и стариков с душами молодых, поэтому Прежний безоговорочно слушал все, что говорила баба Ежна. Со многим он соглашался, а многое еще не понимал, но обдумывал в свободное время.
Ему безумно нравилось учиться у ведьмы. Иногда парень уже думал, что ему все известно о людях, об этом мире, и что его уже ничем не удивишь, но когда бабка начала его учить, Гера понял, как важно сохранять в себе любопытство — он жадно впитывал каждое слово и каждый жест во время уроков. Баба Ежна частенько поругивала его, отвешивала подзатыльники, один раз отходила метлой, но в душе была ужасно довольна своим учеником: чего греха таить, у парня был талант к ведовству.
Гера вынырнул из своих мыслей и глубоко вздохнул. Рядом скрипнула половица, ворожея встала с правого боку, скрестив руки на груди. Прежний закрыл глаза, чтобы не видеть укоризны на лице бабки, и тоненькой струйкой выпустил воздух изо рта. Он медленно открыл глаза и посмотрел на рисунок на чаше. Синяя птица, дрогнув, растворилась в воде, а на поверхности появился смутный образ Мурки, что-то объясняющей Бресту. Мужчина с перевязанной рукой хмуро разглядывал ржавую заросшую кустами и мхом дверь.