Танцы на снегу
Шрифт:
Некоторое время все было тихо и неподвижно. Постепенно тревога отступила. Зайцы первыми вернулись к кормежке — насторожив уши и сохраняя готовность к немедленному бегству. Куропатка что-то бормотала про себя, не разделяя чужого страха, но сознавая его. Олень не успокаивался дольше всех. Его глаза были распахнуты, тело напряжено. Над головой у него весело вилась бабочка, словно смеясь над его страхом. Но вот и олень, успокоившись, снова взялся за траву.
И тут грянул гром. Кувырок от неожиданности подпрыгнул на высоту своего роста.
Грудь оленя мгновенно обагрилась кровью. Он неуверенно шагнул вперед, простонал —
Все живые существа на склоне разом пришли в движение. Зайцы сломя голову бросились врассыпную, только белые хвостики засверкали. На бегу зайцы подсвистывали и скрипели зубами. Каждый хотел поскорее попасть в свою нору, но бежали они куда глаза глядят, загораживая друг другу дорогу. Нашлось несколько хитрецов, которые спрятались в первые попавшиеся норы. Наконец все добрались домой, и законные хозяева выгнали пришельцев.
Кувырок перескочил через Торопыжку, скользнул, как на лыжах, мимо другого зайца и опрометью кинулся по дуге через вереск. Он нашел свою нору, зажатую между двух больших камней. Говоря по правде, это была просто щель, открытая с обоих концов, и там еле-еле хватало места укрыться. Он сжался изо всех сил, пытаясь стать поменьше. Как только его сердце, переполненное страхом, не разорвалось!
В воздухе стоял отвратительный запах теплой крови и еще какой-то, густой и страшный. Прижатые к голове уши Кувырка насторожились — через вереск грубо ломились люди. Они переговаривались между собой резкими торжествующими голосами.
В нору вполз жук-щелкун, но Кувырок не обратил на него внимания. Он внимательно слушал, пытаясь понять по звукам, издаваемым людьми, останутся ли они здесь или уйдут дальше. Олешек был мертв. Кувырок понимал это, но не знал, удовольствуются ли люди одной смертью.
Жук скоро уполз.
Все обитатели горной долины были согласны в одном — тем, кто живет за ее крутыми скалистыми стенами, завидовать не приходится. Этот живописный уголок, поросший вереском, горечавкой, альпийским маком и пурпурной камнеломкой, был их родным домом, единственным близким сердцу местом. Выше всех жили ржанки. На всех остальных они глядели свысока, но свою долину считали пупом земли. Куропатки твердо знали, что созданы для жизни в этих местах, ведь даже окраска их перьев повторяла цвета здешних камней. Горностаи и дикие кошки тоже были довольны — дичи хватало. Зайцы предпочли бы, конечно, долину без хищников, но при условии, что в остальном она будет точь-в-точь такой же, как эта, знакомая и любимая до последнего ручейка, каменистого выступа, валуна, чахлой сосны, до последней тесной норки.
Никто не знал, конечно, что думает о долине, отражающейся в его золотых глазах, самый страшный ее обитатель — горный орел. С этим царственным хищником, ежедневно облетающим долину, нагоняя на всех ужас своей скользящей тенью, можно было пообщаться только во время его трапезы — но те, кому довелось разделить его общество в эти минуты, уже ничего никому не могли рассказать. Остальные звери могли только догадываться, что и орел, до тех пор пока его клюв остается могучим, а страшные когти острыми, не станет спорить с теми, кто восхищается его домом.
В какую бы сторону ни посмотрел Кувырок, его взгляд упирался в поднимающиеся к облакам горы. Зайцы в основном интересуются тем, что поближе, но Кувырок считал, что не мешает время от времени поглядывать на небо, чтобы не прозевать подлетающего орла. Большинство зайцев считало это тщетной предосторожностью и лишней трепкой нервов. Популярная пословица утверждала: орла, который тебя схватит, ты не увидишь.
Торопыжка сказала однажды: «Все-таки мы, зайцы, — глупый народ. Очень уж мы любим покрасоваться».
Кувырок согласился с этим. Он и сам был такой. Ему все равно было, чем привлечь к себе внимание — какой-нибудь шутовской выходкой или умом и сноровкой. Иногда его переполняла уверенность в своих силах, и он не боялся орла — а в иные дни шарахался от осы. Случались вечера, когда он являл собой воплощенную рассудительность, и утра, когда его одолевали легкомыслие и озорство. Кувырок был похож на других зайцев — все противоречия мирно уживались в его душе, а что кто о нем подумает, ничуть его не волновало.
И все же Кувырок был разумнее многих других зайцев — он, по крайней мере, сознавал свои слабости, хотя и не делал ничего, чтобы от них избавиться.
Глава вторая
Кувырок принадлежал к одному из последних пометов прошлогоднего брачного сезона. К моменту смерти оленя ему было около года. Его отцом был Порыв — искусный танцор на снегу, покоривший сердце Летучей. Она принесла ему три помета, так что братьев и сестер у Кувырка хватало, и это не считая многочисленных двоюродных и троюродных, с которыми он и делил свою горную родину.
Жизнь зайчонка полна опасностей — хищник за каждым камнем, за каждым облачком. Но раз уж Кувырок выжил в первые месяцы и научился кое-каким приемам, он мог надеяться пожить еще.
Здесь, в горах, человек — не самый страшный из заячьих врагов. Во-первых, горы — последний бастион дикой природы, и людей тут не так много. Во-вторых, живущие в вереске зайцы не портят человеку посевов, не трогают кур и уток и, следовательно, не считаются вредителями. Конечно, зайцу всегда грозит погибнуть от шального выстрела охотника-одиночки, но по крайней мере люди не истребляют их планомерно. Гораздо опаснее для зайцев горностай — ночной убийца с беспощадными маленькими глазами. Он подкрадывается к норам и таскает зайчат. А еще есть орлы, лисы, попадаются дикие кошки…
Кувырок вырос на горном склоне, поблизости от норы, в которой появился на свет. Его статус среди сородичей пока не установился, поскольку он еще ни с кем не успел подраться. В клане Косогорцев, к которому он принадлежал, как и в других окрестных кланах, не существовало твердой иерархии. Большую часть года зайцам ни к чему ранги и позиции — они ни от кого сообща не обороняются, ни на кого не нападают и в правительстве не нуждаются. Конечно, в брачный сезон, или, как они говорят, во время танцев на снегу, дело обстоит иначе. Зайцы спорят из-за зайчих, и им поневоле приходится драться и устанавливать иерархию. А с концом брачного сезона порядок снова рушится.