Танцы на снегу
Шрифт:
Когда же Бубба пытался вспомнить то, что было еще раньше, у него мелькали в голове разрозненные видения какого-то другого мира, где жили люди, похожие на него самого. Мелькал странный образ другого Буббы, большого. Он смотрел на маленького Буббу с высоты, страшный, но добрый. Потом его лицо скрывалось куда-то, и снова на Буббу смотрел мать. Потом шли неясные воспоминания о долгом голоде, о бессоннице, а дальше все делалось хорошо: Бубба сидел у матери на запястье, а тот кормил его из рук кусочками мяса. Неясные воспоминания о другом мире пробуждали в душе Буббы странное умиление, смягчали его суровую душу.
Когда люди в
В небе сновали птицы: сороки, грачи, чайки, воробьи, скворцы и много других.
Бубба взлетел и поплыл высоко-высоко, глядя вниз на лоскутное одеяло полей. Полет давал ощущение силы. Долину пересекала дорога, по которой время от времени пробегали железные коробки на колесах. Дорога шла через море к большой земле, и Бубба опустился ниже, чтобы посмотреть, как дорога держится на воде. Оказалось, что ее поддерживают насыпанные камни, о которые все время плещется вода. Бубба присел на вершину телеграфного столба, внимательно глядя на дорогу. Проехал человек на машине, состоящей из двух колес и перекладины. Он делал ногами круговые движения, глядя в землю. На спине у него висел мешок. Потом подошли маленькие люди с палками. Один из них поднял глаза, увидел Буббу и закричал. Маленькие люди стали наклоняться, подбирать камни и швырять в Буббу, но руки у них были слабые и целились они плохо. Бубба сидел, презрительно глядя на них, пока они наконец не убежали.
Он снова поднялся в воздух и позволил ветру нести себя к берегу. Там копошились разные мелкие создания, погруженные в свои мелкие дела. Бубба замахал крыльями и полетел к центру острова, где стояло скопление серых каменных домов. Он полетал над ними, поглядел, как люди вывешивают на веревки свои тонкие снимающиеся шкурки. Там были и коляски с маленькими детенышами, но с этим Бубба спешить не хотел. К тому же он недавно поел и раньше вечера не проголодается.
Вернувшись к церкви, он увидел, что люди опускают в прямоугольную яму деревянный ящик. Бубба знал, что внутри лежит мертвый человек, — в таком же ящике зарыли в землю его мать. Бубба как-то попробовал выкопать его когтями, но ничего не получилось, ящик зарыли слишком глубоко. Так мать и остался в земле.
Бубба уселся на подоконник. Солнце приятно согревало спину и голову. Он задремал. В окно влетел голубь, не заметив на темном фоне Буббу. В последнюю минуту голубь понял свою ужасную оплошность и метнулся прочь, но Бубба успел ударить клювом и проломить маленькую голову.
Голубь по инерции пролетел какое-то расстояние и мягким камнем рухнул вниз, угодив как раз на ящик с мертвым телом. Люди стали кричать и поднимать головы, но ничего не увидели — Бубба снова скрылся в окне. Он был рад, что расстроил церемонию. Люди слишком много о себе мнят, даже трупы свои укладывают в ящики и прячут в землю. Труп — это всего лишь труп, падаль, и годится только в пищу стервятникам.
Если бы он не улетел тогда сразу, а остался рядом с мертвым телом матери, он, наверное, съел бы его — и они с матерью стали бы навек неразлучны и неразделимы.
— Башня, мне одиноко.
— Мы с тобой оба одиноки, Бубба.
— Но ведь мы вместе, Башня?
— Мы вместе, Бубба, и каждый из нас одинок.
Бубба уселся попрочнее на балке. Скоро стемнеет, и он вылетит на поиски добычи. Кто-то попадется ему — в поле, в канаве или у самой изгороди.
Часть третья
Солнечный заяц, Лунная зайчиха
Глава шестнадцатая
Большую часть ночи Кувырок и Джитти кормились, каждый по-своему, а к утру крепко заснули. Только около полудня Кувырок вылез из норы, потянулся, встряхнулся и огляделся. На сегодня он назначил знакомство с местными зайцами. Джитти сказала, что зайчиха Борзолапка обещала познакомить его с колонией.
Кувырок решил не будить ежиху и поскакал через поле в направлении, которое она указала ему ночью. Надо было найти белый скелет дерева в центре пшеничного поля — там место сбора русаков.
Оказалось, что до дерева дальше, чем он думал. На ходу он то и дело поглядывал по привычке в небо — нет ли орлов. Наконец показался высокий ободранный ствол, а подойдя поближе, Кувырок заметил несколько распластавшихся на земле фигурок, в которых узнал русаков. Большая зайчиха поднялась и пошла ему навстречу. Кувырку стало слегка не по себе — она была такая крупная и сильная, с длинными крепкими лапами. Шкурка у нее была желтовато-бурая, а хвостик наполовину черный.
— Привет! — сказал он, когда она подошла поближе. — Я Кувырок.
— А я Лунная зайчиха, Догоника. Нам сейчас не до тебя, горный заяц, — хватает и своих забот. Я знаю, что тебе пришлось спасаться от собак, и сочувствую твоим испытаниям, но нам и самим достается от Убоища. Мы не можем поручиться за твою безопасность. Время тяжелое, тебе будет плохо с нами, так что иди-ка лучше своей дорогой.
Кувырок чуял запах заячьего страха. Похоже, что их до смерти напугало то самое крылатое существо, о котором рассказывали кролики.
— Послушай, — сказал он, — раз я вам не нужен, навязываться не собираюсь. Но я соскучился по заячьему обществу. Вам не надо меня опекать, я и сам о себе позабочусь. Мне нужен только дом. Неужели у вас нет свободного места? Я обещаю никому не докучать.
Другая зайчиха крикнула издали:
— Позволь ему остаться, Догоника! Пожалуйста! Я так боюсь лишиться лап!
Лунная зайчиха в некотором замешательстве оглянулась на говорившую, но потом решительно затрясла головой:
— Нет, твой приход не ко времени. Тебе будет лучше без нас.
Еще один заяц подскакал к ним — парень, почти такой же рослый, как Лунная зайчиха. Он сел рядом с ней на задние лапы и внимательно вгляделся в пришельца. Потом заговорил:
— Мелковат он, верно?
— Я как раз объясняла нашему гостю, — сказала Догоника, — что, как бы нам ни хотелось его приютить, мы, к сожалению, лишены такой возможности. Наша колония в данный момент переживает некоторые трудности.
— Вот именно! — подтвердил парень.
— А ты что, тоже лунный заяц? — спросил Кувырок.
Тот даже не сразу понял вопрос.
— Меня зовут Стремглав, я Солнечный заяц. Лунной может быть только зайчиха, и такая зайчиха в колонии только одна.
— Ясно! Лунная, значит, солнечный… А звездного зайца у вас нет?