Танцы с медведями
Шрифт:
— Верните мне мой нож, пожалуйста.
Немного поколебавшись, кто-то швырнул Святую Мефодию к ее ногам. Пепсиколова подобрала клинок, вытерла его о штанину и вернула в ножны.
— Скажите Бледнолицым, что Аня Пепсиколова приходит и уходит, когда ей заблагорассудится. Если они хотят моей смерти, то могут заняться этим сами, не привлекая Дрегов. Но я не думаю, что они не осмелятся на такое, — заявила она и потрясла в воздухе пачкой сигарет.
— Откуда у меня курево? — спросила она, положив пачку на землю и кинув сверху еще одну. — Вот моя плата! Каждый раз, когда нам доведется пересекать вашу территорию в будущем, я буду класть
Пепсиколова взяла фонарь и открыла створки, осветив кучку обтрепанных Дрегов, которые отчаянно пытались залатать павшего товарища.
— Он не оправится от раны, — подытожила Аня. — Лучшее, что вы можете для него сделать, перекатить неудачника на живот и свернуть ему шею. — Затем она повернулась к Даргеру. — Нам пора.
Они двинулись по середине шоссе прочь от Дрегов. С каждым шагом Аня ожидала, что ее огреет по затылку железная труба или кирпич. На месте Дрегов она бы точно не задумывалась, как быть дальше. Но ничего не происходило, и вскоре стоны умирающего стихли у нее за спиной. Пепсиколова с шумом выдохнула и произнесла:
— Теперь мы в безопасности.
Она надеялась, что Даргер поблагодарит ее за спасение его жизни. Но он лишь буркнул:
— Не рассчитывай, что я заплачу за сигареты. Все расходы покрываются твоим жалованьем.
Три странника брели через подземную Москву, напоминающую преисподнюю. Но они не боялись: их плечи были расправлены, а головы высоко вскинуты. Они не сомневались в силе собственной добродетели и неколебимой поддержке обожаемого ими Божества. Кощей, будучи первым среди равных, возглавлял отряд. Чернобог и Сварожич следовали на полшага позади, почтительно слушая его речи.
— Когда я был маленьким, из земли в лесу за деревней торчала металлическая решетка. Если приложить к ней ухо, можно было услышать много голосов, очень тихих и далеких. Но если закрыть глаза, задержать дыхание и сосредоточиться, то можно было различить, что они говорят. Их, конечно, изрекали демоны и безумные боги, которых жители Утопии в своей глупости создали и выпустили во Всемирную паутину. Увы, деревенские сопляки ничегошеньки не понимали. Они лишь разумели, что если отвести туда ребенка помладше и заставить его прильнуть к решетке, то невинному отроку откроются вещи, которые его напугают. Тогда он заплачет. А иногда даже описается.
А они посмеются.
Я был ангельским чадом: подчинялся родителям, не жаловался на свои беды, с радостью посещал церковь, истово молился. Поэтому тупорылые, прыщавые полуголые дети сатаны получили садистское удовольствие, когда притащили меня к решетке и прижали к ней лицом.
— Детей надо регулярно бить, — пробормотал Чернобог, — дабы контролировать их противоестественные порывы.
Сварожич кивнул.
— Я не хотел делать то, что велели мне жестокие и безверные друзья по играм, а они без конца били меня и пинали ногами, не знавшими обуви и потому твердыми, как копыта. Внезапно сквозь приступ тошноты я почувствовал, как мое ухо прижали к металлу. А внутри были голоса, крохотные, как у насекомых, и почти неразличимые. Но когда я закрылся для внешнего мира, то смог их понять. Но неожиданно все они умолкли. Затем один-единственный голос произнес: «Мы знаем, ты слушаешь». Я с воплем отпрянул. Но мелкие изверги снова швырнули меня на решетку, да с такой силой, что у меня в голове загудело, а по щеке потекла кровь.
— Скажи нам, что он болтает! — приказал главный мальчишка.
Я
Я испугался ничуть не меньше других детей. Но я осознал: то, что я слышу, не просто празднословие демонов. Вот он — истинный голос Мира! Тогда мне открылось, что существование изначально зло. Начиная с того момента я возненавидел его всем сердцем. И регулярно возвращался к решетке послушать демонов, чтобы научиться лучше его ненавидеть. Тогда и началось мое религиозное образование.
— Ненависть есть начало мудрости, — согласился Чернобог.
Сварожич схватил ладони Кощея в свои и принялся лихорадочно их целовать.
Они приблизились к станции, расположенной на подземном канале, и заплатили лодочнику, чтобы тот отвез их в доки Площади революции. Там из бокового прохода возникло пепельно-бледное существо с фонарем в руке. Оно поклонилось.
Так состоялась первая встреча Кощея с Бледнолицым. Странник с неодобрением разглядывал тощую фигуру, но ничего не сказал.
— Ты здесь, чтобы отвести нас к подземным владыкам? — спросил Чернобог.
Бледное существо кивнуло.
— Давай же, веди.
Все глубже и глубже уходили они во тьму, пробираясь через заваленные мусором служебные туннели. Они спускались вниз по грубо вырубленным в материнской породе проходам, где пахло нечистотами и мочой. (Кощей, знавший, что грешный мир отвратителен ноздрям Божественного, испытал при этом мимолетном обнажении истинной природы вселенной укол удовлетворения.) Спустя некоторое время позади зазвучали шепчущие тени шагов.
— За нами следят, — заметил Кощей.
Сварожич улыбнулся.
— Да, — заявил Чернобог. — Несомненно, за нами шпионят пограничники одного из поселений отверженных. Они наверняка послали кого-то вперед, чтобы предупредить свой исполнительный комитет о нашем появлении.
Так они и продвигались без остановки, пока не увидели узкую лесенку без перил, которая повторяла изгиб внутренней части древней кирпичной цистерны. По ней они и спустились, а фонарь отбрасывал полумесяц света на стену, покрытую плесенью. Цистерну пробили столетия назад, но на ощупь она была влажной — из-за смеси конденсированных испарений подземного города. На ее дне помещались трущобы, населенные сквоттерами. Из грубых убежищ, сложенных из обломков дерева, старых одеял и ящиков, выползли несколько бродяг и присоединились к тем, кто уже ждал. Потрепанный люд вскидывал руки в радостном поклонении.
— Это поселение столь мало, что не имеет названия, — пояснил Чернобог. — Я бывал здесь. Его обитатели — наркоманы или помешанные, а поскольку они живут близко от территории Бледнолицых, их число в последние месяцы сократилось.
Беззубая карга, которой, несмотря на увечья, было, по прикидкам Кощея, лет тридцать, бросилась к страннику и обхватила его обеими руками.
— Ты пришел благословить нас, святой человек? — завопила она. — Ты облегчишь наши страдания?
Кощей ласково обнял «старуху». Затем осторожно отлепил ее от себя.