Танцы в пыли (Желанный обман)
Шрифт:
— Да, это она, в том возрасте, в каком сейчас пребываешь ты. Теперь пришла моя очередь показать, на что я способен. Я сразу вспомнил об этой бесценной вещице, которую она подарила мне на помолвку. По правде говоря, теперь этот портретик имеет мало общего с мешком костей, что лежит наверху. Но ты не находишь, что он имеет некоторое сходство с тобой?
— Нет, сэр, не нахожу!
— Ну будет, тебе, будет, — мягко упрекнул он ее. — Ведь если сравнивать с гладкой стороной лица, то довольно похоже. Конечно, волосы у тебя потемнее, но разве это так важно? В любом случае портрет я отправлю с гонцом немедленно, прямо сейчас.
Теперь Магде стало все понятно. Она чуть не задохнулась от гнева. Шрамы на правой половине лица мгновенно вспыхнули.
— Как же… Как же это возможно! Это же обман! Чудовищный обман! Это не мой портрет!
— А я тебе говорю — твой! — по-прежнему назидательно прогремел сэр Адам и выразительно сверкнул глазами. — Твой! — повторил он еще раз. — Более того, теперь, когда я смотрю на него, я нахожу еще и сходство с кузиной Доротеей. А что — совсем не исключено, что Доротея была похожа на свою тетку Джейн в возрасте лет этак шестнадцати…
Он снова сунул миниатюру Магде под нос, указывая на характерную линию подбородка и шеи.
И действительно, у всех у них прослеживалось фамильное сходство, по крайней мере в этом. Бесспорно, несчастный Эсмонд вполне бы мог купиться на знакомые до боли черты. Большие светло-карие глаза юной Джейн весьма походили на глаза дочери, хотя их игривое выражение было совершенно чуждо ей. Магда была не из тех, кто строит глазки.
— Все равно это невозможно, — произнесла наконец Магда, пытаясь унять дрожь во всем теле. — Это было бы величайшей несправедливостью по отношению к лорду Морнбьюри. Надо позволить ему посмотреть на меня, прежде чем он скажет последнее слово.
— Посмотреть? Ну и дура же ты! Да если он посмотрит на тебя, ты потеряешь свой единственный шанс. И тогда мне никогда не удастся от тебя избавиться.
— Так, значит, поэтому вы так стараетесь всучить меня Эсмонду Морнбьюри! Вы просто ненавидите меня и хотите, чтобы я убралась с вашего пути!
— Может, и так. Но в любом случае, раз появилась такая возможность, не воспользоваться ею нельзя.
— Да он наверняка слышал от моей тетушки из Шафтли, что еще в детстве я изуродовала себе лицо.
— Твои родственники дали твоей матери слово, что никому не скажут, а в замке ты всегда ходила под вуалью.
— Ну тогда Эсмонд сам приедет сюда, и мы встретимся, — вздохнула Магда.
— Не приедет. Я и это учел. Я уже написал ему и Шафтли, что твоя мать тяжело больна, а братья подхватили сифилис, поэтому в дом приезжать никому не следует.
Она подняла на него недоверчивый взгляд:
— Какой же вы подлый и нечестный!
Он расхохотался. Сегодня сэр Адам решил не отвечать на ее оскорбления. Слишком уж был заинтересован в том, чтобы все случилось, как он задумал. Мысленно сэр Адам уже потирал руки. Так-так! Эсмонд посмотрит на портрет и по достоинству оценит свою будущую невесту. В Котсвольдс он не поедет, здесь же сифилис. Пройдет некоторое время, «опасность заражения» пройдет, и тогда сэр Адам предложит ему обменяться кольцами с Магдой и объявить о помолвке. А потом, все по той же причине — в Уайлдмарше больная госпожа да едва выздоровевшие братья, — Магда сама отправится в Годчестер и там уже обвенчается с Морнбьюри.
— Но в Уайлдмарше нет никакого сифилиса. Опять вранье. Вы хотите обманом женить на мне Эсмонда! А когда он узнает правду обо всем, а главное, обо мне, он содрогнется от отвращения!
Сэр Адам искоса взглянул на нее:
— Он увидит тебя в пышном свадебном наряде, моя птичка. Твое лицо будет скрыто под вуалью, а уж потом, когда он поднимет вуаль, будет поздно.
— Но это же преступление! Меня с позором вернут обратно, так же, как Генрих VIII отправил домой Анну Клевскую, когда увидел, какова она на самом деле. Его тоже пытались обмануть с помощью миниатюры.
— Ты слишком много читала по истории, — сказал отчим, и в голосе его снова появились металлические нотки. — Однако, если мне не изменяет память, Анна получила достойное вознаграждение. И если Эсмонд даже вернет тебя в отцовский дом, я тоже в дураках не останусь. Надеюсь, этих денег хватит, чтобы покрыть все расходы, что я потратил на твое воспитание.
— Вы просто неслыханный подлец! — задыхаясь от возмущения, крикнула она, наконец решившись сказать ему то, что долгие годы вертелось у нее на языке.
— Как бы там ни было, все будет по-моему. Ешь-ка побольше яиц и овсянки со сметаной. Нам важнее нарастить мясо на твоих костях, чем пытаться замазать шрамы на лице. Уж поверь мне, это будет поважнее… — И он непристойно засмеялся.
— Я ни за что… — начала она, но окончить не успела — он стремительно подошел к ней, схватил за запястье и с силой вывернул ей руку так, что она сморщилась от боли.
— А ну замолчи, идиотка! Или ты будешь слушать меня, или твоя жизнь превратиться в настоящий ад!
— А чем она, по-вашему, является сейчас? — спросила Магда.
Сэр Адам сощурился на нее из-под кустистых бровей. На самом деле он не ожидал от нее такой стойкости духа. Еще никогда она так явно ему не перечила. И он решил снова сменить тактику. Так хитрая лиса вынюхивает свою добычу, а когда нужно, прячется под землей от гончих. Он принялся плакаться на свою судьбу:
— Ты думаешь только о себе, Магда… Только о себе. Подумай же немножко о своей бедной матери! Ей нужно купить столько вещей, которые я — увы — не могу себе позволить. Подумай и о братьях, их нужно отдавать в школу, а нам это не по средствам… У графа Морнбьюри столько денег, что тебе и не снилось. Твои дядя и тетя из Шафтли всегда прекрасно о нем отзывались…
В таком вот духе он и продолжал, постоянно подчеркивая, что это ее долг перед семьей — выйти за графа, в случае, если ему понравится ее миниатюрный портрет. Да, она труднее поддавалась на уговоры, чем ее мать. Ласковый голос, которым он ее увещевал, вызывал у нее только смех, настолько ужасно и неестественно было его звучание.
— У тебя великолепная грудь. Будем надеяться, Морнбьюри не устоит. Ты только представь, какое это будет счастье, если ты станешь любимой женой столь благородного и красивого мужчины. Ты станешь вхожа в королевский двор. Ведь, если я не ошибаюсь, граф ее крестник? Голубка моя, как же ты можешь упускать такой шанс? Вот этобыло бы преступлением.