Тандем
Шрифт:
–Что верно, то верно, сегодня утром я ощутила то же самое. Только вот зачем, вы мне это дали?
– При всей своей симпатии к вам Ольга Владимировна, хотел бы сказать, что вы лгунья. В дружеской беседе со мной, а именно в такой обстановке я хотел дать свидетельские показания, вы умышленно выдали фразу, после которой, можно понять, что девушка скончалась. За час, до вашего прихода, я звонил в больницу, и мне сказали, что пострадавшая дает показания следователю. Вот, тогда я подумал, что после этого следователь придёт ко мне. От дежурной я узнал, что следователь находится в палате
Она поднялась и виновато опустила глаза. Нужно признать, что он абсолютно прав. Хотя, если он её не усыпил, то она сама бы уснула без всякого зелья.
– Могу, я позвонить своим родителям? Они волнуются, когда я не ночую дома.
– Да, да, это ещё одна твоя раковая ошибка. Позвонить нужно было ещё вчера.
– А, в чём собственно дело?
– Ты пошла на встречу с предполагаемым преступником, и не предупредила никого. Учти, что такая ошибка, может стоить тебе головы.
– Почему ты решил, что я никого не предупредила? – встала она в позу.
– Ну, это понятно. Если бы предупредила, то наряд милиции, ещё ночью бы явился.
А, ведь он опять оказался прав. Преступник хитрый, изворотливый, прямо страшно. Кажется, он слишком самоуверенный. Она подошла к телефону, и тут обратила на смятый диван. Нет, военные всегда аккуратные, а он грязнуля. Постель не убирает, посуду не моет, бельё не стирает.
– Колесников, вы слышите меня? – крикнула она в сторону кухни.
– Да, я вас слышу – отозвался он из кухни.
– Вы не военный. Вы не похожи на военного.
Вместо немедленного ответа, он сам появился в дверях комнаты. Его взгляд про скользил по комнате, и остановился на смятом диване.
– Понимаю, вы имеете в виду, гору грязной посуды, и не застеленный диван. Ну, виноват. Хочу сказать в своё оправдание. В последний раз я мыл посуду в Суворовском училище. Когда стал офицером, питался в столовой. Правда, по роду службы приходилось питаться иногда, на природе, но там сухой паёк. Хорошо, посуду мыть не надо. Скажу сразу, о грязном белье в ванной. Дело в том, что ещё в детстве, я решил помочь маме постирать бельё. Что тут особенного, закидал в машинку тряпки, и жди, пока остановится. Вот, я закидал носки, с маминой белой кофточкой. За это я получил большой нагоняй от матери, и запомнил на всю жизнь, что стирать, это не мужское дело. С тех пор, я не стираю. Вот, если б знал, что придешь ты, да ещё останешься ночевать, я бы отнес бельё в прачечную. А, что касается дивана, это нормальное состояние. У меня постельный режим.
Если он так охотно обо всём рассказывает, то самое время провести допрос, подумала она, рассчитывая на удачный исход дела. Правда, стоит ли верить, всему, что он скажет.
– Скажите Колесников, где вы нашли потерпевшую?
– На двадцатом километре – практически мгновенно ответил он, как будто, только ждал этого вопроса.
– Как, на двадцатом? – непроизвольно вырвалось у неё. – Вы хотите сказать, что её
– Не думаю, что её сбила машина – проговорил он, так, как будто рассуждал сам с собой вслух. – Есть ряд странных обстоятельств, о которых нужно помнить. Вот, у неё большая потеря крови, а на земле, её совсем нет. На одежде, тоже мало. Так, куда она делась? Из этого следует, что убивали её в другом месте, а сюда привезли на машине.
– Хорошо, но почему, именно, на двадцатый километр?
– Дело в том Ольга Владимировна, что, не доезжая десяти метров до указателя, есть отхожее место. Самого туалета, как такового нет, но есть хорошие кусты. Ты дорогу видишь, а тебя с дороги, не видно. Очень удобное место, для туалета.
Ольга не могла понять, причём здесь туалет? Зачем ей рассказывать такие подробности?
– Что из того? – пожимая плечами, спросила она.
– То, что я её обнаружил там.
– Ты хочешь сказать, что она лежала на куче…. Ну, ты понимаешь, что я хотела сказать.
– Понимаю – кивнул он. – Нет, не совсем так.
– А, нельзя ли поподробнее.
– Нет, сейчас я ничего вам говорить не буду. Сейчас вы позвоните своим родителям, и объясните обстановку. Если у них нет определителя, то скажите мой номер телефона. Запоминай 2 -21- 26. Ещё скажешь, что мы поедем на двадцатый километр, и все мои показания заснимем на камеру.
– Интересно, а где мы возьмем камеру?
– У меня есть, хорошая, трофейная, цифровая.
Она задумчиво посмотрела на него. В целом она была согласна, снимать показание на камеру.
– А, что значит, трофейная?
– Это, когда противник в панике бежит, оставляя в качестве трофея своё имущество.
Она понимающе кивнула.
На завтрак были магазинные пельмени. Нужно отдать ему должное, приготовлены они были хорошо. Или, удачная была покупка, подумала она про себя, запуская в рот последнюю пельмешку. А, на десерт кофе с пряниками.
– Надеюсь, в этот раз, ты мне ничего не подсыпал – проговорила она, делая глоток.
– Нет нужды – серьезно ответил он. – Ты, выглядишь великолепно.
– Вы – поправила она.
– Ольга Владимировна, может, хватит! Ты первая начинаешь, а я не мальчик для битья.
Он прав, в этой, почти семейной, домашней обстановке, разговор на ВЫ, как-то не получается. Да, и разница в возрасте у них небольшая. Почти ровесники.
– Можно всё же я позвоню родителям? – спросила она, переодевшись, выходя из комнаты.
Он лежал на диване, с закрытыми глазами. Услышав её, он открыл один глаз, потом второй, и сел, спустив ноги на пол.
– Мне уйти?
Она задумчиво посмотрела на него. Если он сам предложил сообщить, что они поедут на двадцатый километр, то ей от него скрывать нечего.
– Можешь остаться – разрешила она. – Только я не понимаю, почему ты лежишь? Мы, разве не едим на двадцатый километр?
– Едем, но не сейчас, а чуть позже. Сейчас роса, ты же не хочешь промочить ноги и заболеть?
– Нет – согласилась она, сознавая, что он, и в этот раз прав.
– Вот и хорошо.
Сняв трубку, она набрала рабочий номер отца.