Танец мельника
Шрифт:
— Я помню, — ответил Дуайт, — когда страна в руках двух безумных монархов, варианты развития событий очень болезненны.
— Принцесса Шарлотта, — сказала Кэролайн, — несовершеннолетняя, с дядюшкой Уильямом в качестве второго регента. Или он будет третьим?
— Что слышно о выборах? — спросил Дуайт.
— В конце месяца парламент будет распущен.
— И ты твердо решил не переизбираться?
— Я твердо решил не высовывать носа дальше этого округа, пока Демельза в положении, — сказал Росс.
Губы Демельзы дрогнули в улыбке.
— Видите. Он в нерешительности.
Росс улыбнулся
— Она знает, насколько трудно порой выбирать.
— Не трудись объяснять нам, — сказала Кэролайн.
— Это будет излишне утомительным. Пришлось бы повторять уже известное.
— Если нам станет совсем невыносимо, мы сразу тебе сообщим.
Повисла тишина. Демельза ощутила, как шевелится ребенок.
— Здравый смысл подсказывает, что я уже слишком долго был членом парламента, — прервал молчание Росс. — Я не активный член Палаты. Иногда я был нужен за кулисами, а изредка в комитете. Но в основном я выполнял поручения за границей. Считал, что они имеют важное значение. Но теперь активной работы не будет. И виной тому моя возрастающая хромота; во всяком случае, я выполнил всё от меня зависящее и дал обещание себе и Демельзе, что покончу с этим. Решение окончательное, и у меня нет желания его менять.
Кэролайн передала Демельзе конфеты.
Демельза сунула в рот леденец и стала задумчиво его посасывать, а в темных глазах отражался слабый вечерний свет из окна.
— Я сказал Фалмуту в прошлом году, — продолжил Росс, — что не буду снова выдвигаться в его округе. Таков мой выбор, и он не изменится. Что касается последней моей поездки в Вестминстер — то я мучился угрызениями совести из-за незавершенных дел.
— Следовательно?..
— После смерти сэра Персиваля я вдруг понял, насколько малоубедительно наше стремление продолжать войну. Не стоит полагаться на принца: его больше беспокоят долги и любовницы, чем борьба с Наполеоном... Когда принц стал регентом, был точно такой же кризис. Он никуда не исчез. Я так понимаю, в июле он фактически пригласил Грея и Гренвиля сформировать правительство, но их условия относительно придворных оказались слишком несоразмерными, так что это ни к чему не привело. А между тем, опасность никуда не делась.
— Так ты думаешь, что можешь выдвинуться еще на один срок? — спросила Кэролайн.
— Нет. Хотя предпочел бы сложить полномочия в более подходящее время.
— Что ж, ты всегда можешь передумать и остаться.
Из коридора послышались топот и крики девочек. Кэролайн нахмурилась, но без особого гнева.
— Тебе когда-нибудь хотелось, — вдруг спросила Кэролайн, — надеть на своих детей конный ворот или еще какой-нибудь полезный механизм, лишь бы с пользой потратить их необузданную энергию?
— Частенько, — ответила Демельза.
— Если выступать не за Боскауэна, — заговорил Дуайт, — то можно за Бассета. Данстанвилль найдет тебе местечко.
Росс отпил глоток только что поданного чая.
— К сожалению, наши с Фрэнсисом взгляды относительно продажных округов расходятся, и вряд ли я приму его покровительство, чтобы потом выступить за упразднение тех мест в парламенте, которые он контролирует.
— Именно этим ты и занимаешься, выдвигаясь с поддержкой лорда Фалмута.
— Да. Но прежде всего я отстаивал его интересы в достижении цели — или цели
— Я помню, — согласилась Кэролайн, — Дуайт горячо тебя поддерживал.
— Как и сейчас, — добавил Дуайт, — хотя к концу войны грядут большие перемены, в особенности это касается положения на севере Англии.
— Не только на севере, — возразил Росс. — Когда от каждого из четырех корнуольских округов, к примеру, самых мелких — Восточного Лоо, Сент-Майкла, Боссини и Сент-Моуса — избирается столько же членов парламента, сколько от Лондона и Вестминстера вместе взятых и графства Мидлсекс, в которых живет около миллиона человек, а их взносы в казну государства составляют шестую часть... Что ж, такое представительство — просто жалкая комедия.
— Фрэнсис Данстанвилль, благослови Боже его сердечко, — заговорила Кэролайн, — стал бы доказывать, что представительство наилучшим образом осуществится теми, кто подготовлен к этой роли, что правление толпы в конечном итоге приведет к еще большей утрате гражданских и религиозных свобод по сравнению с тем, что мы имеем сейчас, и эта откровенная наглость вкупе с невежеством всегда перевешивают и одерживают верх над обычной скромной истиной. — Тут она повернулась к Демельзе. — Спаси меня. Убереги от нападок моего мужа и лучшего друга. Ты ведь знаешь, что я не переношу суровости, я такая нежная и ранимая. Молю, быстро придумай какую-нибудь другую тему для разговора, пока они и вздохнуть не успели.
— Какая интересная тема, — ответила Демельза, — послушаю, что скажет на это Росс!
— Мой разум и желания больше друг другу не противятся, — наконец произнес Росс, — так будет и впредь. Только в беседах с друзьями я могу оглянуться назад.
— Когда у Клоуэнс свадьба? — спросила Кэролайн.
— О... — Демельза с Россом переглянулись. — Где-то в октябре. Мы пока не назначили дату, вернее, они пока не решили. Но думаю, в субботу, двадцать четвертого октября.
— А ты как? Ты ведь будешь уже на восьмом месяце к тому времени?
— Немного меньше, как полагает твой муж.
— Значит, это будет рождественский подарок!
— Украшу все омелой, — пошутил Росс.
— Старушка Мегги Доус всегда настаивала на рябине, — сказала Демельза. — Вообще-то будет жутко неловко, если на свадьбе Клоуэнс меня спутают с невестой.
Все расхохотались.
— Это укоренившийся обычай в Корнуолле, — сказал Дуайт.
— Нет серьезно, — посетовала Демельза, — мне бы хотелось находиться подальше от детей, от моих взрослых детей, когда всё случится. Они оба так хорошо к этому относятся, но лучше бы им временно уехать из дома, пока всё не закончится. Я не вынесу, если кто-то из них будет неподалеку от дома, пока я рожаю.